Точка разрыва

Браун Джим

– Говорят, что наладят, но не могут найти причину, – ответил помощник.

В низенькой энергичной женщине Мейсон узнал Мегги Дейн, заместителя Джона.

– Дело не только в телефонах. Радио тоже чокнулось.

– Миссис Дейн?

Она подняла глаза. Очки висели на шнурке вокруг шеи, как птичья кормушка.

– Вы из телефонной компании?

– Нет. Я брат Джона, Мейсон…

– Мейсон. Мейсон Эванс, отлично. Простите, мистер Эванс, у нас тут сегодня полный хаос, – Мегги посмотрела на часы, потом слегка постучала по крышке двумя пальцами. –

Проклятье, опять остановились.

Она повернулась к настенным часам.

– Вы установили рекорд. Были где-нибудь поблизости, да? Хорошо, устраивайтесь поудобнее. Они скоро вернутся, только осмотрят тело.

Тело.

Это слово вонзилось в сердце, как острый меч. Мейсон почувствовал, как кровь отлила от лица, как почва пошатнулась под ногами, как зрение затуманилось.

– …порядке. Мистер Эванс, вы в порядке?

– Моя дочь, – проскрипел он, как будто ворочая жернова, – Тина. Мегги Дейн нахмурилась:

– Тина? Я не знаю Тины. Она должна приехать? Если так, то ее еще здесь нет. Хотите кофе или еще чего-нибудь?

– Ее здесь нет? Тело?..

Мегги помолчала. Мейсон различил, что у нее дрожит нижняя губа.

– Да, бедный мистер Уоткинс. Он был хорошим человеком.

– Уоткинс? Клайд Уоткинс? – Мейсон пришел в себя, но тут же почувствовал себя хуже.

Она потянулась и взяла его за руки. Эта хорошенькая женщина источала сладкий аромат «Жан Нате».

– Не волнуйтесь. Джон достанет его. Джон найдет ублюдка, который убил вашего друга.

– Убил?

Беспокойство разлилось по лицу Мегги Дейн:

– Секундочку. Вы не знали, что утром убили Клайда Уоткинса?

– Сегодня вечером? Нет. Я здесь из-за своей дочери. Я ищу свою дочь.

– О, мой Бог, подумайте, что я наделала. Вы не знали. Мистер Эванс, мне очень жаль. Я бы никогда не сболтнула, если бы знала. Просто потому, что вы так спешили и все такое. Я и подумала…

– Клайд был убит? Как?

Мегги Дейн напряженно сглотнула.

– Я правда больше ничего не могу сказать.

– Джон…

– Да, я сообщу ему, что вы здесь, – сказала она и повернулась, чтобы выйти.

Мейсон схватил ее за руку с такой силой, что изрядно помял рукав платья:

– Скажите ему, я знаю, кто это сделал.

Незнакомец прошел мимо морозильного прилавка, обогнул пирамиду воздушной кукурузы, сделал короткую остановку у полки с персиковыми консервами – в общем вел себя так, как заурядный покупатель. Но Дженкинс Джонс был настороже. Вы бы не продержались двадцать два года в бакалейном бизнесе и почти столько же в городском совете, если бы не приобрели кое-какого опыта. «Так-то, приятель Боб». Дженкинс следил за всеми движениями незнакомца от монитора к монитору, вознося благодарность камерам наблюдения, встроенным повсюду в магазине.

Дженкинс гордился собой, своей бдительностью. Он всегда внимательно относился ко всему, что выбивалось за рамки привычного: ведь эти магазинные воришки, накачанные наркотиками хиппи, только того и ждут, чтобы украсть его с трудом заработанные деньги, потом бросить самого в заднюю комнату, заперев там вместе со всем женским персоналом и заставить (под дулом пистолета) заняться животной любовью с Виргинией Холси – новой кассиршей, восемнадцатилетней красоткой с огненно-рыжими волосами, полными губами и грудью, которая вполне могла послужить защитой от солнца на пляже.

– Это может случиться, – пробормотал Дженкинс в маленькой, пустой, с разбросанными по полу газетами комнате, которая служила ему офисом. – Это может случиться, угу-гм.

В своем преклонном возрасте, когда годы расцвета не принесли ничего хорошего, а оставшиеся дни уже не сулили радостей, Дженкинс часто думал о такой возможности. Бредил подобными мыслями, как заметили бы некоторые. Его никогда не грабили, но, несмотря на это, он держал пистолет сорок пятого калибра в нижнем ящике стола просто так, на всякий случай, уже позабыв о том, что там же лежал презерватив, обещающий натуральные ощущения, с экстрасмазкой исключительно для ее удовольствия.

Просто на всякий случай.

На незнакомце был надет длинный грязный плащ темно-зеленого цвета, потертые джинсы, рабочие ботинки и широкополая темно-коричневая ковбойская шляпа. Шляпа свисала на глаза. И все же у Дженкинса создалось ощущение, что он видел бороду и длинные пряди жестких желтоватых волос, падавших на воротник. Потом незнакомец исчез из поля зрения, затем появился в другом мониторе.

Длинные волосы? Как у хиппи. Но ковбойская шляпа?

– Никогда не слышал, чтобы хиппи были ковбоями, нет, приятель Боб, – пробормотал Дженкинс, сразу же съежившись, как будто слыша критическое замечание своей жены. «Только сумасшедшие беседуют сами с собой», – всегда твердила она.

– Я не сумасшедший, – обратился Дженкинс к пустой комнате. Чужак остановился и положил в корзину две банки бобов со свининой. Разве наркоманы-ковбои-хиппи, которые жаждут ограбить и принудить хозяина к сношению с трепещущими молодыми Девушками, едят свинину и бобы?

Дженкинс облизнул неожиданно пересохшие губы. Корзина незнакомца наполнялась медленно. Консервы, быстрые обеды, мясные нарезки. Кроме одежды, в этом человеке не было ничего особенного. И все же он заставлял Дженкинса нервничать и чувствовать себя подхалимом в период междувластия.

– Так-то, приятель Боб, – прошептал он, скорчив недовольную гримасу, потому что снова говорил вслух.

Незнакомец перешел к седьмому ряду, где помещались чипсы и хлеб. Он остановился, изучая пакет с рифлеными картофельными чипсами для барбекю, уронил их в корзину, потом…

Без какой-то особой причины чужак поднял глаза. Его большая коричневая обвислая ковбойская шляпа медленно поползла вверх, как радарная установка. Дженкинс увидел бороду, определенно бороду, тонкие губы, усы, маленький нос и глаза. Глаза? Радужный отсвет ламп дневного света отразился с удвоенной интенсивностью в опасных глазах незнакомца.