Точка разрыва
Шрифт:
– Где жертва?
– Она перед вами.
Джон был сантиметров на десять выше чужака, но нависал над ним, как будто был по крайней мере в два раза выше. Осанка шерифа весьма впечатляла. Он приблизился вплотную, так что и ветерок не проскользнул бы между ними. Джон смотрел сверху вниз на бродягу и дышал так тяжело, что длинные распущенные волосы на голове подозреваемого трепетали при каждом выдохе. Джон стоял как скала, продлевая момент смущения и страха.
– Ты отрезал руку у мужчины в эту пятницу. Врачи утверждают, что жертва была жива, когда это произошло. Теперь я хочу знать, где жертва.
Незнакомец закусил нижнюю губу, пожевал ее секунду:
– Ага, я понял. Я знаю, о чем вы говорите.
Джон отступил назад, но тело его оставалось напряженным, готовым к действию.
– Я не знаю, где эта жертва, потому что я здесь по другой причине.
Джон и Джерри обменялись взглядами. Джерри поднял бровь.
– Не поэтому?
– Нет, сэр.
Джон скрестил свои мощные руки:
– В таком случае не сообщишь нам, зачем ты здесь? Незнакомец улыбнулся длинной, плоской усмешкой, приподнявшей углы рта, как будто с них сняли деревянную стружку.
– Я здесь ради доктора Дина Т. Трумэна.
Джерри высыпал содержимое магазинного пакета на стол, усеяв его желтыми смятыми газетными вырезками.
– Я нашел их у него в кармане. Всего двадцать две и все – из «Ведомостей Черной Долины». Описания разных трагедий. Смерти от несчастного случая, пропажи людей. Непонятные явления природы – всякая чертовщина… Я еще не отсортировал.
Шериф нашел вырезку о небольшом торнадо 1974-го. То обстоятельство, что он только что вспомнил о нем пробудило в душе неясное беспокойство.
Они перешли в офис Джона, чтобы разобрать улики, но также чтобы не потерять контроля над собой. Джон просто не мог больше сдерживаться.
«Я здесь ради доктора Дина Т. Трумэна».
Что это, угроза? Или просто болтовня?
Шериф тщательно просматривал вырезки, отложив в сторону крошечный некролог. Под фотографией стояло имя Джуди Трумэн, любимой жены Дина. Джон чувствовал, как его переполняет чувство гнева. Но кроме этого было еще что-то.
Страх. Джон беспокоился. Мог за всем этим стоять один человек? А если так, то что делать? Если он ответственен за все случившееся, сможет ли ему помешать Джон, решетки камеры?
– Кстати, о докторе Трумэне, – проговорил Джерри. – Илия что-то говорил по этому поводу.
Шериф перевел дыхание. Между бровями пролегла складка.
– Что? Что он хочет увидеть Дина? Джерри покачал головой:
– В том-то и дело. Он не сказал, что хочет увидеть доктора Трумэна. Он сказал, что хочет, чтобы доктор Трумэн увидел его.
Дин шел по узкому проходу, приближаясь к камере предварительно заключения, как человек, которому остался десяток шагов до электрического стула. В горле у него пересохло, а пальцы зудели.
Что ты будешь делать с пальцами?
– Уверен, что готов к этому? – спросил Джон.
Дин судорожно глотнул, в голове мелькнула мысль о глотке горячего чая, потом он кивнул:
– Да. Я в порядке. Просто отлично.
Дин и Пайпер по просьбе Джона находились в соседней комнате во время допроса подозреваемого. К моменту возвращения шерифа Пайпер впала в сильное волнение. Взгляд был обычным, но нервы натянуты, как оголенные провода. Она пожаловалась на сильную головную боль и прилегла на кушетке в отсеке для отдыха.
Две камеры предварительного заключения выглядели незатейливо. Цементный пол, выкрашенный в серый цвет, грязновато-бежевые стены из шлакобетонных блоков, окон не было. Койка с проволочным каркасом и туалет из нержавеющей стали.
• Бродяга Илия находился во второй камере, он сидел на тощем матрасе, сложив руки на коленях, и монотонно пел.
Пел?
Дин был готов ко многому. Однако пение – не то, что он ожидал. А что за мелодия? Он почти узнал ее.
Увидев Трумэна, Илия вскочил на ноги. В буквальном смысле слова. Он был упругим и молодым, хотя выглядел иначе. «Он не тот, кем кажется», – предупреждал Джон.
У этого странного человека было тело атлета. Сильный. Достаточно сильный, чтобы разрезать человека на куски?
– Доктор Дин Т. Трумэн, это такая большая честь снова видеть вас. Джон вопрошающе повернулся к Дину. Тот пожал плечами. С его стороны узнавания не последовало.
– Прошу прощения, разве мы встречались?
Заключенный улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов в обрамлении неряшливо топорщившейся бороды. «Как клавиши в зарослях вереска», – подумал Дин.
– Один раз, – Илия улыбнулся еще шире. – Ну, практически. Дин нахмурился.
Незнакомец в полном смысле слова ликовал, хотя и находился в камере. Что, это было забавной игрой для него? Какой-то извращенный вид борьбы?
Илия наклонил голову и внимательно посмотрел на Дина краем глаза:
– Сколько ты знаешь?
– Прошу прощения?
– Я спросил, сколько ты знаешь? Дин нервно закусил нижнюю губу.
– О чем?
Неожиданно плечи незнакомца обвисли а клавишная улыбка исчезла.
– Не много, верно?
– Кто ты?
– Илия. Я уже говорил Джонни.
Боковым зрением Дин ухватил, как шериф напрягся. Дин успокоил друга жестом. Потом обратился к Илии:
– Зачем ты хотел меня видеть?
– Нет, нет. Все не так. Я хотел, чтобы ты увидел меня.
– Прости, я не понимаю, – Дин слышал позади себя тяжелое дыхание Джона, чувствовал, как его тревога и раздражение готовы вырваться наружу.
Илия поднял вверх палец:
– Ладно, прежде всего дела. Первое: ты не сумасшедший. Однако один из нас точно.
– И второе: принимай во внимание все. Это очень важно, док. Принимай во внимание все, что происходит с тобой, вокруг тебя, рядом с тобой. Все важно. Иногда мелочи на самом деле вырастают до огромного размера. Понимаешь, о чем я?