Точка росы
Шрифт:
Стэн, уже безоружный, стоял и молча смотрел.
Подумал мельком — расследование, похоже, закончится преждевременно.
Крис прицелился, но тут на него легла очередная тень от Маховика.
Гангстер застыл, как парализованный. Лицо перекосилось от боли, черты его заострились, обрисовались резче. Хотя не только они — рука с пистолетом тоже стала рельефнее, проступили пястные кости. Это напоминало фото с преувеличенной, гротескной контрастностью.
Миг спустя с пистолетом Криса стало что-то происходить. Металл видоизменялся, корёжился с тихим
Крис застонал, бессильно уронил руку, но отбросить пистолет не успел — иглы пробили кисть, пригвоздили её к бетонному полу. Гангстер дёрнулся, глаза его закатились, и он повалился на спину. Струйка слюны стекла изо рта.
Стэн попятился к выходу. Уже выскакивая наружу, заметил, что Маховик вращается всё быстрее, а щупальца черноты почти касаются потолка.
А ещё он вдруг понял, что стрельба больше не слышна.
Обернулся, посмотрел на дорогу — и ощутил, как волосы встают дыбом.
То, что раньше было машинами, теперь превратилось в груды металла, которые щетинились иглами, как раздавленные ежи. А рядом с ними виднелись тела людей, пришпиленные к асфальту.
Все участники перестрелки были мертвы.
У Стэна потемнело в глазах. Он, перестав что-либо соображать, заковылял вдоль обочины. Краем глаза заметил Когтя с Боровски — они лежали почти бок о бок, вцепившись в покорёженное оружие.
Стэн уже миновал побоище и удалился шагов на двести, когда сзади оглушительно громыхнуло. Он оглянулся.
Бетонные стены цеха треснули, как яичная скорлупа. Крышу изнутри, вращаясь, пробил лоснящийся чёрный жгут. Он тут же распался на три отростка, которые хлестнули по сторонам, вытягиваясь в длину и расплёскивая вокруг по спирали остатки силы. В радиусе полутора сотен ярдов всё покрылось стальным игольчатым инеем. Пространство содрогнулось в последний раз — и затихло.
Вибрация прекратилась.
Стэн побрёл дальше. В голове была пустота. Он машинально переставлял ноги, как заводная кукла. Шёл, уставясь прямо перед собой и не замечая, что дождь слабеет, а вокруг сгущаются сумерки.
В жилой район он выбрался уже затемно. Отыскал ближайшую станцию монорельса, шагнул в вагон и обессиленно упал на сиденье. Он снова был способен воспринимать окружающее, но соображал по-прежнему туго.
Взглянул на схему маршрутов, прилепленную возле двери. Доехать напрямую к Саманте не получилось бы — требовались две пересадки. Поэтому он решил заглянуть домой, благо станция была по пути. Хотелось переодеться и вымыться. На земле он вроде бы не валялся, но плащ всё равно был в грязных разводах, да к тому же промок насквозь. А шляпа вообще отсутствовала — слетела, видимо, в драке.
Дойдя до дома, Стэн с сомнением посмотрел на почтовый ящик. Меньше всего он сейчас хотел копаться в бумажках, а любая мысль о работе вызывала стойкое отвращение. Но привычка всё-таки победила, и он открыл дверцу.
В ящике ждал конверт.
Не было ни обратного адреса, ни почтовых марок — только стилизованное созвездие-призрак в левом верхнем углу.
Стэн поднялся в квартиру. Там не обнаружилось ни засад, ни гостей, жаждущих побеседовать о высоком. Он бросил конверт на тумбочку, с отвращением стянул плащ, пиджак и рубашку. Долго тёр себя мылом в ванной. Облился тепловатой водой и, перейдя в комнату, приложился к бутылке бренди.
В голове слегка прояснилось, и он надорвал конверт. Внутри был листок из школьной тетрадки, покрытый торопливыми, скачущими каракулями. А ещё — две сотенные купюры.
Писала Эмили Белл.
«Дорогой мистер Логвин! Всего полчаса назад мы говорили по телефону. А теперь я сижу в автобусе, который увозит меня из города. Рядом со мной Артур Броуди. Он сказал, что не бросит меня одну. Я так ему благодарна!
Наш кондуктор — очень любезный, он подсказал, что можно оставить вот такое послание. Пообещал, что передаст вам на обратном пути. Но предупредил, что про сам маршрут не надо рассказывать. Иначе письмо просто не дойдёт, рассыплется в пыль. Потому что это секрет, который сам себя охраняет. И поэтому, кстати, по телефону была такая жуткая связь, вы помните?
Хотя, если честно, я и сама не знаю, что меня ждёт на конечной станции. Это глупо, согласна. Но, во-первых, я очень-очень надеюсь, что встречу брата! А во-вторых, меня туда просто тянет — так, что трудно противиться. Тоже очень странно, конечно, но нам с Артуром буквально сегодня предложили билеты — и решать надо было срочно. Спонтанно, как выразился кондуктор. По его словам, иначе нельзя.
Могу вам только сказать, что место, куда едет автобус, называется Десятая миля. Эрик ведь упоминал её, да? А значит, шанс есть!
Если честно, мне страшновато. Кондуктор предупредил, что мы уже не вернёмся — ни я, ни Артур. А завтра нас начнут забывать. И через пару дней вы даже не вспомните, что была такая Эмили Белл. Поэтому спешу передать вам ваш гонорар. И сказать большое спасибо! За то, что не отказались от дела, а потом ещё и познакомили меня с Артуром. Иногда всё складывается так неожиданно!
Я сейчас вспоминаю, как выбирала, к какому сыщику обратиться. Смотрела газетные объявления — и почему-то именно ваше привлекло меня сразу. Появилось предчувствие, что только вы мне поможете. Поэтому я так долго сидела под вашей дверью. Признайтесь — вы ведь подумали, что я сумасшедшая? Ну, или просто дура? А получилось вот как…
Ох, мистер Логвин, кондуктор меня торопит. Скоро приедем, надо заканчивать. Ещё раз спасибо вам от нас с Артуром! Не забывайте нас хотя бы до завтра.
С уважением, Эмили».
Стэн отложил письмо, глотнул ещё бренди.
Подумал — да, девчонке в смелости не откажешь. Рискнула, бросилась в неизвестность.
Вот только брата она вряд ли найдёт.
Она, видимо, от волнения не сопоставила факты. Да, Эрик упоминал «десятую милю». Но он туда не доехал — иначе бы уже стёрся из памяти. И что с ним случилось на самом деле — вопрос по-прежнему без ответа.