Только для тебя
Шрифт:
– Кто здесь? – спросил он.
– Твоя мать, Ботолф.
Ботолф сел на кровати, жестом останавливая Саксан, которая тоже было привстала.
– Войди. Увидев выражение лица леди Мери, он спросил:
– Что-нибудь случилось?
– Нет, сын. – Она закрыла дверь и направилась к кровати. – Я просто хочу поговорить с вами обоими. Лежи, – сказала она невестке, пытавшейся встать. – Беременной женщине полезно лежать в постели.
– Что-то не так с подготовкой к свадьбе?
– Нет, Ботолф. Я хочу поговорить о Сэсиле и о моем глупом затворничестве.
– Это моя вина, миледи, – перебила Сак-сан. – Мне не следовало выплескивать свою
– Нет, Саксан, – возразила леди Мери. – Даже если бы я считала твои слова несправедливыми, то и тогда не стала бы осуждать тебя. Ты имела право на гнев, и я понимаю это, так что тебе не за что извиняться.
– Забудем об этом, мама, – примирительно сказал Ботолф.
– Хорошо, забудем, и я не желаю больше слышать о Сэсиле. По крайней мере как можно меньше.
– Как хочешь.
– Когда я думаю о том, какой была упрямой и слепой, то чувствую себя ужасной дурой.
– Не надо так, миледи, – запротестовала Саксан.
– Дурой, которая закрывала глаза на правду, Саксан, – продолжала леди Мери. – Сэсил мог быть очень ласковым. Он был для меня тем вторым ребенком, которого я не смогла подарить моему мужу. Мне просто трудно было понять, как он мог стать нашим врагом, когда его маленьким взяли в дом, его признали, ему доверяли. Как он мог выступать против Ботолфа, зная, что это значит действовать против меня! Какие только оправдания я не выдумывала для него, даже когда он был ребенком! Нет, Ботолф, я не закрывала глаза на его шалости и недостатки, но считала, что он просто остро мучается сознанием своей незаконнорожденности. Его нрав нельзя было назвать дурным, но когда Сэсил вырос, то сделался хуже. Когда начались покушения на тебя, Ботолф, я подозревала Сэсила, но не могла смотреть правде в глаза. Это походило на историю Каина и Авеля, и я просто не верила, что такой грех может случиться в моей семье.
– Я всегда это понимал, мама.
– Знаю, Ботолф, ты был очень терпелив. Но затем, когда он напал на Саксан… – Леди Мери содрогнулась. – Я услышала об этом, когда шла в ее комнату, но заткнула уши. От Сэсила исходило настоящее зло, которое я больше не могла не замечать. Здесь уже не было подосланного убийцы, чье нападение Ботолф мог Отразить и который был подкуплен кем-то. Причина, по которой твои слова сильно ранили меня, Саксан, в том, что это были те самые слова, которые эхом отдавались в моем сердце и уме, и они переросли в оглушительный рев. Я просто не могла вынести этого.
– Мне так жаль, миледи, – прошептала Саксан.
– Тебе не о чем сожалеть, дитя, – заверила ее свекровь. – Правда. На твоем месте я бы вела себя так же. – Она слабо улыбнулась. – Нет, я бы упала в обморок и, возможно, потеряла бы ребенка от такого потрясения и страха. Мы можем только благодарить Бога за то, что ты скроена из более крепкого материала.
Леди Мери судорожно вздохнула и продолжала: – Я спряталась в моей комнате, чтобы остаться лицом к лицу с правдой. Хотя я и знала, что заставляю вас волноваться, у меня не было выбора. Мне требовалось побыть одной, не слышать никого, кроме внутреннего голоса. Пришло время столкнуться с моими страхами и заблуждениями, время погоревать об этом красивом темноглазом ребенке, которого я кормила своей грудью. Я мысленно оглянулась назад и вспомнила все, что говорили о Сэсиле, все, что я старалась представить себе как шалости озорного ребенка. Я думала о том, что ты сказала мне, Саксан, так как считаю тебя честной женщиной. О да, я знаю, что
Тогда мне довелось пройти через осознание своей вины. Нет, не возражайте, – остановила она Ботолфа и Саксан, пытавшихся протестовать. – Я чувствую, что это моя вина. Любая мать в ответе за зло, совершенное ее ребенком. Эта борьба была тяжелой, но я выиграла ее. Зло, которое представляет собой Сэсил, сотворено не мною. Возможно, Господь решил, что пора подвергнуть Лавингтонов испытанию.
Мне было очень плохо, когда появился Эдрик. При виде его моей первой мыслью было, что Сэсил и здесь приложил руку, поскольку из-за Сэсила я должна была отказаться от Эдрика. Я просила этого благородного человека забыть о своем долге или обо мне, потому что не смогла бы простить ему расправы над злодеем по имени Сэсил.
– Меня очень удивляет, что Элизабет впустила его, – заметил Ботолф.
– Да, Эдрик добился своего уговорами, а в его устах это мощное оружие. Даже Элизабет призналась, что открыла ему дверь, прежде чем сама поняла, что делает. С тем же он подъехал и ко мне. А меня держал в комнате стыд. Трудно встречаться с людьми, когда знаешь, что вела себя как дура и все так считают. Не отрицай, Ботолф, я знаю, что это так.
– Никто не хотел обидеть тебя, – заверил Ботолф.
Леди Мери кивнула:
– Знаю, но я видела, что, щадя мои чувства, ты не защищал себя, как мог бы или как был должен.
Эдрик убедил меня, что матери и даже отцы часто бывают слепы в отношении своих детей, что все это понимают и меня не осудят. Он говорил со мной очень твердо.
Ботолф уловил нежность в голосе матери, когда она заговорила об Эдрике, ив какой-то момент почувствовал ревность. Как она могла любить другого мужчину после его отца? Не слишком ли рано ее сердце покорено другим?
Но он отогнал эти мысли. Его мать нуждалась в любви – и не только в любви сына, но и мужа. Она не могла почерпнуть достаточно душевного тепла из одних только воспоминаний. Он был искренне счастлив за мать, рад, что в ее годы она будет окружена любовью доброго человека.
– Эдрик убедил меня в том, что я не должна прятаться, – продолжала леди Мери, – что мне ничего не надо делать и даже не обязательно разговаривать о Сэсиле. Мне просто надо принять все как есть. Так я и сделаю. Я знаю, что Сэсил должен быть остановлен, принимаю это как печальную необходимость. Для меня Сэсил мертв. Ребенка, которого я нянчила у груди, больше не существует, и мне остается только ждать, когда его тело принесут домой, чтобы похоронить. Я прошу только об этом.
– Обещаю, – поклялся Ботолф.
– Спасибо. Теперь я пойду и приведу себя в порядок. Нехорошо опаздывать на собственную свадьбу.
После того как леди Мери ушла, Саксан произнесла:
– Это все-таки очень тяжело для нее.
– Конечно, – согласился Ботолф. – Но она примирилась с действительностью, и тяжкий груз упал с моих плеч.
– Да, теперь твои руки развязаны, и тебе не надо бояться, что каждый удар, который ты наносишь своему врагу, – это удар и по твоей матери.
– Да, Сэсил – причина всей ее боли. Не я хотел этой борьбы, но я чувствую уколы совести. – Он вздохнул. – По большому счету я не хочу этого противостояния.