Толстая книга авторских былин от тёть Инн
Шрифт:
— Шоб вы не вернулись обратно,
хватит в тайге разврату
и без ваших наук мудрёных!
Но Емеля, он опалённый.
А звездочёт Аристарх
и вовсе в Иисусах Христах
не разбирался,
он на небо глядел, не сдавался!
Поэтому наша дружина
села в конструкцию, двинула
не куда-нибудь, а на Луну:
там воля вольнее! Угу.
На Луну они долго летели,
а прилетев,
там безоблачно, серо и сухо,
в кратере спит Плакса-скука,
а рядом летают Печали:
— Вы бабу Ягу не встречали?
Смутились наши герои:
— Баба Яга в загоне,
пыхтит в таёжной заимке,
числится в мамках у Инки,
её сватали даже к Емеле,
но он ноги унёс еле-еле!
А зачем вам баба Яга?
— Да как-то сдохла здесь она
и призвала Степного духа,
он ей шептал чего-то в ухо,
а потом унёс отсюда на Землю.
Вот и мы бы хотели ейну
судьбу развесёлу такую.
— Печали, вас не пойму я,
дык, вроде у нас аппарат,
вас завсегда буду рад
доставить в родную Рассею,
седлайте сюда скорее! —
зареготал Емельян.
Печали за словом в карман
не полезли,
на аэроплан залезли.
И вот рулевой звездочёт
Печалей на Землю прёт.
А на земле без них было грустно:
в огородах весёлая брюква
и на ярмарках смех да пляски,
а в руках у детей раскраски.
Вот такое большое горе:
плескайся себе на море
и не жди беды ниоткуда,
Печалей несёт покуда
нелюбимый людьми Емеля.
Вот и теперя
потеря грядёт за потерей?
А, впрочем, сиди и жди!
— Царь, в небо сине гляди! —
кричал ему писарь Яшка.
Но за тучкой не флаг-разукрашка,
а аэроплан летит:
Емеля на нём сидит,
звездочёт Аристарх и бабы.
— Не, это не бабы, а жабы! —
царь-батюшка сжался в комок. —
Никак Емеля беду приволок.
А Печали сорвались и вниз,
уселись на царский карниз,
свесили ноги, поют:
— Баю-бай, баю-бай, баю…
Уснуло все государство.
Емеля взобрался на царство.
Звездочёт починял эропланер.
Хорошо каторжанин правил:
народ вповалку лежит.
Дух Степной к Печалям летит.
Прилетел и спрашивает:
— Чего вы не накрашены?
Хохочут печали: «Ох,
кабы царь наш батька издох,
вот бы было на Руси счастье.
Протеже у нас есть…» Участливо
дух Степной
— Красавишнам помогу!
И навалившись на царя
вынул дух его: «Зазря
я к вам что ли прилетал?
Другое заданье давай!»
Вздохнули Печали тяжко:
— Хочется нам, бедняжкам,
стать настоящими бабами
и замуж пойти нам надо бы!
Дух Степной покумекал,
облетел спящий люд, нагрехал
четыре души из старух
и запустил их дух
в безобразных Печалей,
те сразу стали
румяными девками-плаксами,
которые тут же заквакали:
— Хотим женихов себе справных!
— Да хоть самых на свете славных! —
вздохнул дух Степной, улетел.
Звездочёт на девок глядел
и непривычно крестился.
Емельян в царя превратился,
и издал свой первый указ:
— Найти женихов для плакс!
А так как песня печальная смолкла,
проснулся народ и толком
не понял причин смены власти,
поклонились Емеле: «Здрасьте,
а что делать с телом царя,
может, рыбам скормить? Зазря
жрал что ли он щи да сало!»
— Этого ещё не хватало! —
нахмурился грозный Емеля. —
Ложите его в мавзолею.
Но нахальный народ
сделал всё наоборот,
скормили царя медведям
и к Емеле: «На печке поедем?»
А Емеля, он не дурак
щуку гонять за так,
за поездку брал по рублю:
— Скоко ж смердов ещё подавлю!
И опять невзлюбил народ
Емелю, ведь печка ж прёт
по бабью, мужичью и детям!
И неважно, что на ней едет
не новый царь, а свои
родные, честны мужики.
Но народ — не Емеля,
знал что делать теперя:
— Посадить самозванца на кол,
нечего трон наш лапать!
Завидя такое дело
девки-плаксы не захотели
лишиться батюшки-царя
и сама смелая пошла
белой грудью на крестьян:
— Ну-ка, кто из вас Иван?
А Иваны — это мы,
стоим, ковыряем носы
да чешем репу:
— Нам бы хлеба!
Но хлебов мы давно не едали,
их бесплатно не раздавали,
нас дразнили лишь оплеухами
да тыкали дохлыми мухами
на барском столе, а во сне
нам мечталось о деве-красе.
— О, по этой части ко мне! —