Том 10. Пьесы, написанные совместно
Шрифт:
Настасья Петровна. Как, врозь?
Прохор. Так точно. Как следует.
Настасья Петровна. Неужели и всё так?
Прохор. Всё так-с, как следует, как завсегда у господ бывает — на две половины.
Настасья Петровна. Да ведь муж-то и жена — одно, какие ж тут две половины? Коли бог сочетал воедино, на что же пополам-то делить?
Прохор. Уж это не нашего ума дело. Стало быть, так следует. Надо полагать, что так лучше, либо мода такая, а то кто б им велел!
Настасья
Прохор. Что мне, помилуйте! Обыкновенно две половины: и гости, ежели к Андрею Гаврилычу или по делам, так они у себя принимают; а ежели к Елене Васильевне — так они на своей половине принимают.
Настасья Петровна. И гости-то разные?
Прохор. Разные-с.
Настасья Петровна. Ну, а чай как поутру?
Прохор. Завсегда врозь: потому Андрей Гаврилыч раньше встают и чай пьют, а Елена Васильевна позже — и кофе кушают.
Настасья Петровна. А обедают?
Прохор. Кушают вместе, уж это везде так.
Настасья Петровна. Ну, то-то уж, а то ведь это все одно что чужие. А согласно живут-то?
Прохор. А этого мы знать не можем, потому редко их и видишь: только что за столом-с. Когда Андрей Гаврилыч вечером покойной ночи желают, так ему ручку дают поцеловать; поутру тоже, когда с добрым утром — так опять ручку.
Настасья Петровна. Все ручку да ручку. (Качает головой.)
Прохор (прислушивается). А вот, должно быть, и приехали: что-то задвигали в передней, и дверями хлопают, и разговор слышно.
Настасья Петровна. Так я в Андрюшины комнаты пойду. Коли это мой старик, так ты не сказывай, что я здесь. (Уходит в дверь налево.)
Прохор уходит в переднюю. За сценой голос Елены Васильевны: «Пустите, что за глупости! Пустите, говорю я!»
Вбегает Елена за ней входит Андрей.
Елена и Андрей.
Елена. Сумасшедший, что вы делаете?
Андрей. А что такое? ничего-с!..
Елена. Я ведь не ребенок; можно ль носить на руках да еще на лестницу?
Андрей. Ничего-с, своя ноша не тянет. Я вас и дальше хотел нести, да кабы не вырвались, дотащил…
Елена. Куда это дальше?
Андрей. До самого до места…
Елена. До какого?
Андрей. Да ведь устали, отдохнуть захотите — так уж я прямо в спальню и хотел доставить.
Елена. Вот как! Это очень мило.
Андрей. Так я сию минуту-с!
Елена. Ну, нет, не трудитесь! Я и сама дойду, настолько-то сил у меня хватит. До свидания!
Андрей. Куда же вы?
Елена. Я пойду переоденусь.
Идет к двери, Андрей за нею.
Нет, нет, отправляйтесь на свою половину.
Андрей. Только и всего-с?
Елена. Чего же вам еще?
Андрей. Не много-с…
Елена. Ах, нет! вы очень нынче умно вели себя вас следует наградить. (Гладит по голове Андрея и целует.)
Андрей. Что же это, насмешка-с? Нет-с, уж лучше не дразните меня и не играйте со мною. У меня натура горячая и силы довольно-с. Другой раз заиграете, так, пожалуй, и не отыграетесь от меня.
Елена. А, вот как! Ну, так я буду осторожнее. Прощайте!
Андрей. Однако что ж это за тиранство, Елена Васильевна?
Елена. Какое тиранство? Ах, оставьте, пожалуйста!
Андрей. Как оставить? Поговорить надо, я желаю-с!
Елена. После как-нибудь. (Хочет идти.)
Андрей (берет ее за руку). Нет, уж извините. Откладывать зачем же — очень накипело. Вот почти месяц вы моей женой считаетесь, а жена ли вы мне? Какая моя жизнь? Забрался было в мечтах-то выше облака, да вот и свалился. Ведь я вас любил, выше всего на свете ставил… Вы думаете, легко мне говорить теперь в глаза, что вы меня обманули?
Елена. Чем обманула? Как?
Андрей. Да так, хуже чего не бывает; и обманывали нас и грабили — это с нами за нашу глупость случалось, а такой обиды и во сне не снилось, и врагу не пожелаем. Что я для вас сделал — об этом я говорить не стану, потому что вы за попрек сочтете, но я вам душу, душу отдал-с… Понимаете ли, душу отдал…
Елена. Ах, тише, пожалуйста.
Андрей. Да что мне тише? Я у себя дома. Я со всем трепетом просил руки вашей, вы изволили согласиться; какие же мысли вы тогда в голове держали? Опять же в церкви вы очень веселым духом объявили ваше желание. Значит: стоя-то под венцом, обещаясь перед богом быть мне женой, вы задумывали из меня, на потеху своим приятелям, сделать шута…
Елена. Какой вздор вы говорите!
Андрей. Не вздор, а все так точно-с. Ваши приятели меня поздравляют, счастливцем зовут, а вы на их слова подсмеиваетесь. Разве я не вижу? Эх!
Елена. К чему этот разговор?
Андрей. А вот к чему-с: целый месяц я делал для вашего удовольствия все, что вам было угодно; дела свои бросил и чуть не молился на вас; но только из этого хорошего ничего для меня не вышло, окромя стыда и конфуза… Но я имею свою гордость — довольно дурака-то корчить! Я теперь займусь своим купеческим делом, а вы живите как знаете, я вам мешать не буду. Уж на вашу половину я проситься больше не стану, а если вы, паче чаяния, почувствуете ко мне расположение, так милости просим ко мне, на мою-с.