Том 12. Лорд Дройтвич и другие
Шрифт:
— А то! — заверил сын. — Понять не могу, откуда ты взяла эту чушь. Графы какие-то!..
Он вытолкнул мать на газон и сказал обернувшись:
— Если кому понадоблюсь, гостиница «Ритц»!
— Не забудьте, — сказал Фредди, — мне десять процентов за комиссию.
Сид искоса взглянул на него.
— Ох, сел бы ты ко мне в кресло! И с этими словами он ушел.
Тони взял Полли за руку и сказал ей:
— Ну, вот!
Сэр Герберт молодел на глазах.
— Тони! — взволновано сказал он. — Поздравляю!
— Спасибо, — улыбнулся племянник. — Ах, ты про это? Я думал, ты рад, что мы с Полли поженимся.
Сэр Герберт несколько замялся.
— Э… м-мэ… — начал он.
Но тут вмешалась леди Лидия. Она подошла к Полли и ее поцеловала. Если за поцелуем скрывался вздох о том, что графиней Дройтвич никогда
— Душенька, — сказала она, — Тони и впрямь можно поздравить.
И прибавила, обращаясь к Слингсби:
— Смешайте мне, пожалуйста, коктейль.
— Нет! — твердо возразил Фредди. — Ради такого случая коктейли смешаю я. — Он постучал себя по груди. — Я, Фредерик Чок-Маршалл, принесший добрую весть из Аахена в Гент. [85]
— Если ты меня отравишь, — сказала леди Лидия, — я умру счастливой.
Слингсби посторонился, давая им пройти, а потом пошел за ними. Его лунообразное лицо блаженно светилось.
— Коктейль? — сказал сэр Герберт, — Неплохая мысль. Как вы, Уэзерби?
— Не против.
Тони поцеловал Полли.
85
принесший добрую весть из Аахена в Гент — аллюзия на стихотворение Роберта Браунинга (1812–1889) «Как привезли добрую весть из Гента в Аахен». Заметим, что Вудхауз всегда пишет «из Аахена в Гент», тогда как у автора — наоборот.
— Наконец, — сказал он, — мир и счастье пришли к Анто-ни, пятому графу Дройтвичскому.
Полли, немного отойдя, печально на него взглянула.
— Тони, я не могу!
— Чего ты не можешь?
— За тебя выйти.
Тони благодушно улыбнулся.
— Подожди, приведу тебя на Ганновер-сквер, в церковь Святого Георгия — мигом обкрутимся!
— У тебя такой большой замок…
— Ничего, привыкнешь.
— Я не смогу стать графиней!
— Чем они плохи?
— Это я не гожусь!
— Вот что, — сказал Тони, — когда ты дала мне слово, я был парикмахером. Труд и уменье вывели меня в графы. Разве можно меня бросать? Зачем же я тогда старался? Представь, как падут духом те, кто карабкается вверх! Стоит ли, подумают они, так надрываться, если она отвергнет нас в час победы?
— Ой, Тони, как ты не видишь? Как не понимаешь? Я совсем… я просто…
— Хватит, — решил он и взял ее на руки. В дверях он остановился, чтобы ее поцеловать.
— Тони и Полли! — сказал он. — Старая добрая фирма.
И он понес ее в гостиную, где, судя по звукам, достопочтенный Фредди Чок-Маршалл сел к роялю.
Французские каникулы
Перевод с английского Н. Трауберг
От автора
«Французские каникулы» немного меня удивляют. Обычно я прекрасно помню, как писалась каждая книга, — как пришел в голову замысел, и так далее, но тут я просто теряюсь. Написал я это в 1956 году, когда несколько лет жил в Резембурге, и в толк не возьму, почему в американской глуши мне захотелось, чтобы все происходило во Франции и в книге кишели французы. Вот в 1930–1935, когда я обитал неподалеку от Канн, учил язык в местной школе Берлица и читал романы Колетт, [86] или пьесы Куртелина, [87] или «Ви Паризьен», это было бы понятно.
86
Сидони-Габриэль Колетт (1873–1954) — французская писательница, автор романов о любви и о кошках.
87
Жорж Куртелин (наст, имя — Жорж Муано; 1858–1929) — французский писатель и драматург.
Говорить я толком не научился, но читаю по-французски, а больше мне и не надо, поскольку на девяносто третьем году, никогда не покидая Лонг-Айленда,
Если верить моей учительнице, говорить, собственно, можно только о карандашах, которые у нас, во Франции, зовутся crayons. Она сообщила мне все, что я о них знаю.
"Le crayon est jaune", — говорил я. — "Le crayon est bleu", "Don-nez-moi le crayon de ma tante" [88] и много еще интересного. Если бы мне повстречался владелец карандашной фабрики, я бы очаровал его знаниями, но обычно карандаш в беседу не ввернешь, так что вскоре я это бросил и вернулся к нормальному бульканью и хрюканью иностранца, зажатого в угол чем-нибудь таким, галльским.
88
Этот карандаш — желтый. Этот карандаш — синий. Дайте мне карандаш моей тети (франц.).
Лучше всего я помню, что кто-то написал о книге мерзкую рецензию в каком-то еженедельнике, а Ивлин Во [89] кинулся меня защищать и несколько месяцев терзал подлеца зубами и когтями. Я часто думаю, почему это случается так редко, ведь перебранка оживила бы прессу (видит Бог, она в том нуждается) и показала пострадавшему, что он на свете не один.
Прав ли тот рецензент? (Не Ивлин Во, а первый.) Очень может быть. Я, слава Богу, не могу найти у себя что-нибудь плохое. Другие могут, я — не могу. Когда я кончу роман, перепишу, отполирую где надо, мне легко, мне уютно, мне все нравится. Это чувствовал я и перечитывая «Каникулы». По-моему, Никола Жюль Сэн-Ксавье Опост, маркиз де Мофриньез, совсем не дурен. Да, конечно, кое-чем он обязан Куртелину, но и Шекспир с кого-то списывал. Быть может, мой Хрыч — не образец добродетели, но не всем же быть образцами. Нравится мне и мистер Клаттербак, хотя он слишком любит поесть.
89
Ивлин Во (1903–1966) — английский писатель.
Несколько слов о заглавии. Оно не оригинально, но всякий, кто пишет роман, где действие происходит во Франции, вправе так его назвать. Удивляюсь только, что американский издатель так все и оставил. У них просто какая-то болезнь, вечно меняют названия. Когда автобиографию «Теперь уже поздно» издали под заголовком «Какая удача!», Милн [90] сказал: «Такая уж у них привычка. Я думаю, клятва на верность (которую, так и вижу, дают без пиджака, держа в правой руке синий карандаш) кончается словами: «Торжественно обещаю менять любое название, каким бы оно удачным не было, заменяя его своим и подчеркивая, тем самым, все достоинство моей конторы и моей свободы».
90
Алан Александр Милн (1882–1956) — английский писатель, автор книг о Винни-Пухе.
По какой-то причине «Французских каникул» немало. Что ж, будем надеяться, что мои войдут в сотню лучших книг под этим названием.
П. Г. Вудхауз, 1973
Глава I
Если вы обрыщете с хорошей лупой тот кусочек штата Нью-Йорк, который зовется Лонг-Айлендом, вы найдете у Большой Южной бухты крохотное селеньице Бенсонбург. [91] Воздух там свеж, природа прекрасна, общество — смешанное. Одни — скажем, издатель Рассел Клаттербак — обитают на роскошных виллах, другие еле сводят концы с концами. Сестры Трент, дочери покойного Эдгара Трента, сводили эти концы на маленькой ферме, располагавшейся в долинке неподалеку от берега.
91
Бенсонбург — под этим именем Вудхауз описывает Резембург, где он жил постоянно с 1955 г.