Том 2. Стихотворения

Бальмонт Константин Дмитриевич

«Я больше ни во что не верю…»

Я больше ни во что не верю, Как только в муку и печаль, И в бесконечную потерю, И в отнимающую даль. Я был, как все, красив и молод, Но торжествующий цветок В свой должный миг воспринял холод. И больше нежным быть не мог. Мне никогда не вспыхнуть снова, Себя и взоры веселя, И Небо низко и свинцово, И вся безрадостна Земля.

«Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?…»

Отчего мне так душно? Отчего мне так скучно?   Я совсем остываю к мечте. Дни мои равномерны, жизнь

моя однозвучна,   Я застыл на последней черте. Только шаг остается, только миг быстрокрылый,   И уйду я от бледных людей. Для чего же я медлю пред раскрытой могилой?   Не спешу в неизвестность скорей? Я не прежний веселый, полубог вдохновенный,   Я не гений певучей мечты. Я угрюмый заложник, я тоскующий пленный,   Я стою у последней черты. Только миг быстрокрылый, и душа, альбатросом,   Унесется к неведомой мгле. Я устал приближаться от вопросов к вопросам,   Я жалею, что жил на Земле.

«Медленно, тягостно, в русла забытые…»

Медленно, тягостно, в русла забытые Воды вступают уставшие. Время, пространство, мысли изжитые, Снова в сознанье мое перелитые, Вместе со мною так ярко мечтавшие, Счастья не давшие, Дым от огня, Бросьте меня, беглецы запоздавшие, Я уже в царстве нездешнего дня, Бросьте меня.

Я как облако

Я как облако в миг равнодушного таянья, Я храню еще отблеск последних лучей, Но во мне уже нет ни надежд, ни раскаянья, Ни тревоги земной, только холод отчаянья, Тишь сознанья, что мне не сверкнуть горячей. Я громами смеялся во мгле отдаления, Я вкруг молнии пел перекличкой громов, Я земных научил красоте исступления, Свежей влагой поил и пески и растения, Я был чудом для душных немых теремов. Есть безгласность и тишь у преддверия Вечности, Есть слова, что живут, но без речи, не тут. Есть полет облаков, переливы их млечности, Есть минутный восторг, есть покой Бесконечности, И красивы цветы, что весною цветут. Далеко, далеко, над высокими кручами, Ходит ветер, туман собирая кругом. Мир упьется созвучьями, снова – могучими, Ходит ветер, и весело грезит он тучами. Я над ветром. Один. Я забыл обо всем.

Умирающий

Как странно, как страшно в бездонной Вселенной, Томясь ежечасно, всечасно тону, Я смертью захвачен, я темный, я пленный. Я в пытке бессменной иду в глубину. Один я родился, один умираю, И в смерти живу бесконечно один. К какому иду я безвестному краю? Не знаю, не знаю, я – в страхах глубин. Я знаю, есть Солнце, там в высях, там где-то, Но я навсегда потерял красоту. Я мертвая тяжесть, – от вольного лета, От счастья и света иду в темноту.

Птичка

Воздушная птичка, на окне у меня, На мгновенье присела и запела звеня, – Воздушная птичка не видала меня. Закат запоздалый в облаках догорал, Упоительно-алый как небесный коралл, – Забытый, усталый, я один умирал. Но серая птичка, на раскрытом окне, Все воздушнее пела о негаснущем дне, – О вечности светлой в неизвестной стране. И тихо я умер, без печали земной, И замолкшая птичка улетела со мной, – Смутившись внезапно неземной тишиной.

К ночи

Вспоенная соленой морскою глубиной, Вся дышащая влагой, мечтой, и тишиной, –     О, Ночь, побудь со мной,     О, Ночь, побудь моей,     Дай мне побыть во сне,     В бездонной глубине,     Где скрыты зерна дней. Окутанная дымом сожженных вечеров, Дочь Хаоса немая, любимица веков, –     О, Ночь, пошли мне снов,     Мою печаль развей,     О, Ночь, люби меня,     Я так устал от Дня,     Хотя я жажду дней. Ты, капище видений, свобода всех рабов, Колдунья преступлений и самых нежных слов, –     О, Ночь, сгусти покров     Своих густых теней,     Чтоб мне забыть себя,     Чтоб снова жить любя     Рожденье новых дней. В одежде из созвездий, где каждая звезда Живет тысячелетья, и вечно молода, –     О, Ночь, живи всегда,     О, Ночь, свой мрак лелей,     Чтоб в блеске красоты     Еще цвели цветы     Не мне цветущих дней.

У моря ночью

У Моря ночью, у Моря ночью Темно и страшно Хрустит песок. О, как мне больно у Моря ночью Есть где-то счастье. Но путь далек. Я вижу звезды. Одна мне светит Других светлее и всех нежней. Но, если сердце се отметит, Она далеко, не быть мне с ней. Я умираю у Моря ночью. Песок затянет, зальет волна У Моря ночью, у Моря ночью Меня полюбит лишь Смерть одна.

Меж подводных стеблей

Хорошо меж подводных стеблей. Бледный свет. Тишина Глубина. Мы заметим лишь тень кораблей, И до нас не доходит волна. Неподвижные стебли глядят, Тонкоствольные стебли растут. Как спокоен зеленый их взгляд, Как они бестревожно цветут. Безглагольно глубокое дно, Без шуршанья морская трава. Мы любили, когда-то, давно, Мы забыли земные слова Самоцветные камни Песок. Молчаливые призраки рыб. Мир страстей и страданий далек Хорошо, что я в Море погиб.

Приближения

I change, but I cannot die.

Shelley [9]

Я тихо сплю

Я тихо сплю на дне морском,   Но близок мир земли. Я вижу, верховым путем   Проходят корабли. И видя бледность глубины   И жемчуга ее, Я вспоминаю зыбь волны,   Тревожу забытье. Бежит прилив, растет прибой: –   «Усни! Усни! Ты спишь? Над нами бездны голубой   Молитвенная тишь». Поет прибой, растет прилив: –   «Проснись! Проснись! Бежим! Ты знаешь, мир земной красив,   Мы овладеем им!» Я тихо сплю на дней морей,   И знаю, сладок сон. Но сердце шепчет мне «Скорей!   Ты будешь в жизнь влюблен». Я мирно сплю на дне морском,   Но чувствую врага. Я вновь пойду слепым путем,   Я брошу жемчуга!

9

Я могу измениться, но не могу умереть. Шелли (англ.).