Том 22. В мертвом безмолвии
Шрифт:
— Мистер Калверт? Вас просят к телефону.
Извинившись, он стал протискиваться через толпу вслед за слугой. Слова Люси оскорбили его, но произнесены они были вполне искренно — сомневаться тут не приходилось. Значит, Люси считает его вором, попросту укравшим расписку?
Слуга привел его в небольшой, аккуратно обставленный кабинет, указал на телефон и тактично удалился.
В трубке раздался мягкий мужской голос:
— Звонит доктор Вильямс из госпиталя святого Петра. Я звонил вам на службу, и мне сказали, что вы здесь. Я хочу передать
— Как это случилось?
— Его сбила машина. Он желает вас видеть.
— Он в тяжелом состоянии?
— Я бы не хотел вдаваться в подробности по телефону, — в голосе врача слышалась профессиональная осторожность.
— И он хочет видеть именно меня? — переспросил Калверт.
— Именно вас. Если вы Гарри Калверт.
— Я Гарри Калверт, можете быть спокойны.
— Тогда не тяните. Он говорил, что это очень важно.
— Я еду, доктор. Спасибо.
Калверт вышел из кабинета и сразу наткнулся на Рода и Плайера, явно поджидавших его в коридоре. Кривая усмешка исказила губы Плайера, когда он сделал шаг вперед. В тот же момент из двери, ведущей в зал, появился слуга. Род крикнул:
— Том, только не здесь!..
Калверт медленно прошел мимо, провожаемый двумя парами ненавидящих глаз, снял с вешалки свое пальто и шляпу, а затем сказал, глядя прямо в ледяные глаза Плайера:
— Мы еще встретимся с тобой, ублюдок.
Плайер с пугающим спокойствием ответил:
— Но это будет твоя последняя встреча с кем-либо на этом свете.
Глава 7
Когда, сопровождаемый врачом, Калверт вошел в больничную палату, Гастингс попытался встать. Голова его была забинтована, щеку, как клеймо, пересекала огромная ссадина. Нос превратился в картошку.
— Лучше не вставайте, — предостерег его доктор Вильяме.
Гастингс, тяжело дыша, вновь откинулся на подушки.
— Все его тело выше пояса, как татуировкой, покрыто синяками и ссадинами, — сказал доктор.
— Спасибо, что зашли, Калверт, — прошептал Гастингс.
— Не волнуйтесь, дружище, — успокоил его Гарри и обратился к доктору: — Насколько тяжелы повреждения?
— Ничего серьезного. Возможно, легкое сотрясение мозга, но и это под сомнением. Все станет ясно после рентгена. Был сильный шок, но он уже прошел.
— Садитесь поближе, Калверт, — прошептал Гастингс.
— Я вас покину, — сказал доктор Вильяме, — но прошу долго не задерживаться.
— Спасибо, что пришли, — повторил Гастингс, тогда они остались вдвоем. Его бледные губы едва шевелились. — Я должен с кем-то переговорить. С матерью я не могу, она не перенесет этого. Нужно, чтобы кто-нибудь из банка позвонил ей и сказал, что я на пару дней покинул город. Я понимаю, что не имею морального права рассчитывать на вашу помощь, но больше мне не к кому обратиться. Возможно, это покажется вам смешным, но мне хотелось бы напомнить о нашем студенческом братстве.
— Мне это
— Следующим можете быть вы, Калверт, — глаза Гастингса замутились, как у больного животного.
— О чем вы? — с недоумением переспросил Гарри.
— Я обязан вас предостеречь.
— Доктор сказал, что вас сбил автомобиль. Наверное, какой-нибудь пьяный лихач выехал на тротуар.
— Меня сбил Том Плайер.
Гастингс произнес это самым обыденным голосом, как что-то само собой разумеющееся, однако в глазах его стояли мука и страх. Калверт почувствовал, как пересохло у него в горле, а по коже побежали мурашки.
— Вы мне не верите? — спросил Гастингс. — По-вашему, я все это придумал?
— Вариант с пьяным водителем кажется мне более вероятным, — глядя на носки своих ботинок, сказал Калверт.
— Без всякого сомнения, это был Плайер. Он специально выехал на тротуар, чтобы сбить меня, — казалось, рассудок Гастингса помутился от страха. — Я узнал его. Он смеялся, направляя на меня машину. Я прижался к стене, но он все же достал меня правым крылом, как бык рогом. Меня отбросило на ступеньки какого-то дома, а Плайер дал задний ход и снова бросился на меня. Я почувствовал запах резины… Спасли мою жизнь только перила крыльца. Затем Плайер съехал, с тротуара и умчался.
Тело Гастингса под простыней била мелкая дрожь, а мысли раз за разом возвращались к страшному происшествию.
— Я вас понял, Гастингс, — сдавленным голосом произнес Калверт. — Я вас понял, довольно.
— Он бросился на меня, как взбесившийся бык, и еще хохотал при этом.
— Зачем? Почему?
— Утратив расписку, я стал ненужным. А знаю я чересчур много, — Гастингс попытался приподняться, и это ему почти удалось. — Калверт, берегите расписку. Это ваш единственный шанс уцелеть. На вас будут давить изо всех сил, но пока расписка при вас, не тронут.
«Тут Гастингс, бесспорно, прав», — подумал Калверт. Его жизнь теперь всецело зависела от клочка зеленой бумажки. Неужели Люси не знает, что, расставшись с распиской, он расстанется и с жизнью? Значит, цена безопасности — двадцать пять тысяч долларов? От всего этого можно впасть в панику. А он еще отдал конверт с распиской Максу. Но Люси, Люси! Нельзя поверить, что она знает все подробности этого грязного дела. Скорее всего, она слепое орудие в руках негодяев.
— Гастингс, кому же все-таки принадлежит эта расписка? — как можно более спокойно спросил он.
— Человеку по имени Мартин ван дер Богль, — сказал больной, сделав глоток воды из стакана.
— Это он продал картины? А где он сейчас?
— Он умер.
— Когда?
— Примерно месяц назад. Его-то убил на моих глазах Плайер. Тоже задавил машиной.
— Почему вы не заявили в полицию?
— Я не могу, — Гастингс, казалось, был готов зарыдать.
— Начнем сначала. Расскажите мне все подробно. О ван дер Богле, расписках, картинах…
— Нет, нет, я не могу… — голова Гастингса металась по подушке.