Том 22. В мертвом безмолвии

Чейз Джеймс Хедли

— Ван дер Богля он никогда не знал, — сказал Род, глядя в сторону. — А вот вы приводите его в бешенство.

— Не могу понять причину этого. Я очень милый парень, если, конечно, со мной познакомиться поближе.

— Не забывайте мои слова.

— Постараюсь. Буду держаться от Плайера подальше. Нельзя дружить с плохими мальчиками. Это и вам урок…

Темное облачко пробежало по лицу Рода — Калверт явно задел его больное место. Неожиданно для самого себя Калверт понял, что главный в этом деле не Род, не Бостон, а именно Плайер. Возможно,

он приобрел власть над сообщниками благодаря своему жесткому и решительному характеру, а может быть, причина была в садистских наклонностях его души. Как бы то ни было, а Бостон и Род были скорее заложниками, чем хозяевами Плайера.

Люси, сидя на плюшевой банкетке, слушала словоизлияния Фрэнка Лазаруса, объяснявшего ей смысл одной из своих картин. Причем девушке он уделял внимания ничуть не больше, чем полотну.

— Продолжайте, Фрэнк, — сказал ему Калверт. — Не обращайте на меня внимания.

— Да вы ничего и не поймете из того, что я говорю, — он посмотрел на Гарри своими совиными глазами.

Картина называлась «Минотавр в межсезонье» и изображала нечто похожее на желчный пузырь на деревянном частоколе. Не обращая внимания на склонившегося над своей мазней Лазаруса, Калверт тихо шепнул Люси:

— Ваш отец вернулся?

Она отрицательно покачала головой.

— Я продолжаю, — сказал Лазарус. — Если вы, как и я, видите на картине отсутствие воздуха, то это уже не импрессионизм, а чистейшей воды метафизика. Да вы не слушаете меня!

— Я слушаю, Фрэнк, — мягко произнесла Люси.

— В сущности, душевное зрение присуще каждому настоящему художнику. Оно строго индивидуально…

— Вы не звонили в госпиталь? — спросил Калверт у Люси.

— Звонила, но в палате Гастингса нет телефона. Медицинская сестра обещала передать ему о моем звонке.

Вы опять не слушаете, — капризно произнес Лазарус.

— Извините. Мы действительно отвлеклись немного, — ответил Калверт и добавил шепотом: — Люси, отцу никто не звонил вчера вечером или сегодня утром?

— Не знаю, — она снова покачала головой. — Во всяком случае, сегодня не звонили.

Калверт положил свою ладонь на руку девушки, и она ответила ему быстрым, нервным пожатием.

— Художник — тонкий, чувствительный инструмент, — продолжал Лазарус. — Посредством этого инструмента природа выражает себя. Ощутите это, и вам не нужны будут никакие объяснения.

— Извините. Но мы опять не слушаем вас, — сказал Калверт.

— Я и сам вижу, — уныло произнес Лазарус.

Глава 11

Покинув галерею, Калверт в раздумье застыл на тротуаре в потоке пешеходов. Где сейчас искать жену? Нельзя обойти все отели, обзвонить всех друзей, старых и новых, посетить все бары…

Бесцельно, как неуправляемый корабль, он двинулся вперед, увлекаемый толпой. Может, позвонить в ее парикмахерский салон? Но он даже не знает его названия. Или поискать Грейс в том баре на Мэдисон-авеню, куда она нередко

заходила на чашку кофе. Вдруг его осенило — Бенни Фэрис! Вот кто должен знать местонахождение Грейс.

Калверт вошел в телефонную будку и стал листать справочник. Но вскоре понял всю бесперспективность этого занятия. Какой смысл в поисках, если он даже не знает полного имени этого Бенни? В Манхэттенском телефонном справочнике не помещают уменьшительные имена.

Калверт вновь влился в поток пешеходов. На 8 авеню он зашел в аптеку и позвонил в «Бостон Галери». Поднявший трубку Лазарус сообщил, что Люси вышла выпить чашку кофе.

— А мистер Бостон явился?

— Я не видел его сегодня.

— Послушайте, Фрэнк, я сейчас отправлюсь домой. Если что-нибудь изменится, пусть она позвонит мне.

— А что может измениться?

— Она знает, что я имею в виду.

Покинув аптеку, Калверт спустился в метро и отправился домой.

В прихожей он налетел на чемоданы из свиной кожи, которые накануне задвинул подальше в угол. Из гостиной послышался насмешливый голос.

— Не сверни шею, мой дорогой.

В дверном проеме появилась Грейс. В одной руке она сжимала, саквояж, через плечо было перекинуто меховое манто.

— Возвращаться на место преступления — дурная привычка, — мрачно произнес Калверт.

Грейс положила манто на стул и закурила.

— Дело не в приметах, а в необходимости, — ответила она. — Мне же нужно во что-то одеваться.

— Но ты рисковала встретиться со мной. И встретилась. — Сначала я позвонила по телефону, и когда никто не ответил, поняла, что квартира пуста.

— А сейчас ты, как видно, снова собираешься уходить?

— Вчера ты дал мне понять, что влюбился в эту Люси Бостон. Не вижу смысла становиться у вас на пути.

— Не понимаю, что ты этим хочешь сказать?

— Как говорится, ухожу со сцены, — она сделала картинный жест рукой.

— Давай покороче. У меня к тебе есть серьезный разговор.

— А у меня нет времени, — она демонстративно глянула на часы.

— Я не задержу тебя надолго. Садись.

— Никаких взаимных упреков, дорогой, — сна присела, сложив руки на коленях.

— Разговор будет деловой, — Калверт уселся напротив.

Не грусти, Гарри. Я уезжаю в Рено.

— Езжай куда хочешь, — он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Не отмахивайся, дорогой. Это как раз весьма важно.

— Грейс, куда ты дела расписку, которую тебе дал Макс?

— У меня ее нет, — быстро ответила она. — А если бы и была, я тебе ее не собираюсь возвращать.

— Где она? — повторил Калверт.

— Нет, Гарри, — она потачала головой. — Сорок пять тысяч долларов на дороге не валяются, а ты хотел от них отказаться. Ты просто ненормальный.

— Где она?

— Знаешь, почему я пришла к тебе вчера? У нас с Бенни кончились деньги. Бенни — актер. Он готовит пьесу на радио, вернее, только собирается этим заняться. И пока у него все не наладится, я хотела пожить здесь. Я люблю Бенни…