Том 3. Драмы

Лермонтов Михаил Юрьевич

Сам виноват! Ведь я тебя просила… Ты не хотел. Кто ж виноват? Кто ж виноват?

Фернандо

Нет, я не мог, клянуся небом! Ты знала нрав мой – для чего писала?.. Но всё уж кончилось – не укоряй меня… Не укоряй; признаться виноватым Мне было б тяжело – ты это знаешь!.. Что сделано – то сделано…

Эмилия

Где будешь Ты жить теперь, Фернандо?..

Фернандо

Где! Где жить? Ты мне напомнила ужасное!.. Зачем такой вопрос?..

Ты знала, Что не имею я ни друга, ни родни, Ни места в целом королевстве, где б Я мог найти приют. Последний нищий Имеет то, чего я не имею: Он равнодушно и спокойно просит хлеба. Вообрази: лишь ты одна на свете Сказала мне: люблю – тебе одной Я поверял все мысли, все желанья; Ты для меня: родня, друзья – ты всё мне!.. Гордися этим!.. Так, Эмилия: Мы созданы небесным друг для друга; Ты – всё для сердца этого – и бог Не так жесток, чтоб всё отнять У человека!

(Молчание.)

Эмилия

Знаешь, говорят, не должно С мужчиной девушке сидеть в полночь…

Фернандо

Со мной сидеть не бойся никогда.

Эмилия (кидается ему на шею)

О! Милый! – как мне грустно! Будто Свинец в груди наместо сердца… Как вспомню, что в последний раз тебя Здесь вижу, – слезы остановятся, дыханье Редеет… то боюсь, чтоб не пришел отец мой, То – чтобы час прощанья не пришел… Ко мне ужасные теснятся мысли; Вчерась я видела во сне, что ты Меня хотел зарезать.

Фернандо (мрачно и быстро)

Перестань. Взгляни на тихую луну! О, как прекрасна! И облачка вокруг нее! – луна, Луна! – как много в этом звуке чувств – Что будет, что теперь и что прошло, всё в нем Соединяется – и что прошло! И кто б подумать мог, что та ж луна, Которая была немой свидетель Минуты первой… у ручья… в горах, – ты помнишь, – Что та ж луна свидетель будет Разлуки, нежная Эмилия!.. Взгляни опять: подобная Армиде, [18] Под дымкою сребристой мглы ночной Она идет в волшебный замок свой. Вокруг нее и следом тучки Теснятся, будто рыцари-вожди, Горящие любовью; и когда Чело их обращается к прекрасной, Оно блестит, когда же отвернут К соперникам, то ревность и досада Его нахмурят тотчас – посмотри, Как шлемы их чернеются, как перья Колеблются на шлемах, – помнишь – помнишь – В тот вечер всё так было – кроме Судьбы Фернандо – небо и земля Всё те же – только люди! – если б ты Не причислялась к ним, то я б их проклял…

18

Армида– героиня поэмы «Освобожденный Иерусалим» (1580) итальянского поэта Торквато Тассо (1544–1595). О своих приключениях в волшебном дворце Армиды рыцари рассказывают в песни Х поэмы (см.: Тассо Т. Освобожденный Иерусалим. Пер. C. E. Раича. M., 1828, с. 259 и след.).

Эмилия

Да разве ты не человек же?

Фернандо

О! Я себя бы вместе с ними проклял!..

Эмилия

За что это?

Фернандо

За то, что не могу Я видеть хладнокровно, как они Стараются друг другу делать зло, С притворной добротой, когда совсем Не просят их, – за то, что не могу Я видеть общего стремленья к ничему, Или для золота разбитые сердца!.. За то… Эмилия… о! Я злодей – Я мог бы сделать счастливой тебя, Стараться, чтобы ты меня забыла… Но как взгляну на будущность… на жизнь, Бесцветную, с прошедшим ядовитым… Тогда… Эмилия… тогда я жертвовать Готов твоим блаженством, чтоб иметь Близ этой груди существо такое, Которое понять меня б могло! Желаю, чтобы вечно час такой Не приходил… Но! – не люби меня… Ты видишь нрав мой – позабудь меня… Забудешь ли?

Эмилия

Что если б я сказала: да? Не говори в другой раз то, чего не мыслишь…

Фернандо

Мой ангел, ангел… ты понять не можешь, как Любовь твоя меня терзает.

(Фернандо обнимает ее, и она – его.)

О, если счастье неба будет Иметь так много горечи, как этот Единый поцелуй, то я бы отказался От рая добровольно. Ах! Эмилия! Ступай ты лучше в монастырь, Ступай в обитель – скрой себя от света, Умри!.. Предвижу много страшного!. О, если б никогда ее не знал я!

(Звон.)

Полночь!… прости!.. Но что за шорох…

(Молчанье.)

Мы пропали! Я позабыл калитку затворить… Беги!.. Беги!..

Эмилия

Спаси нас, царь небесный!

(Уходит на балкон и скрывается.)

Фернандо (вынимает шпагу)

Кто там! Заплатишь дорого За это любопытство мне!

(Ударяет по кусту, вскрикнув, выползает жид седой и бросается на колени.)

Моисей

Помилуй… Яви, что жалость у испанца есть.

Фернандо

Вздор, вздор… ты слышал – и умрешь. Признайся, ты подослан.

(Шпагу подставляет к горлу.)

Моисей (на коленях)

Нет.

Фернандо

Ты лжешь…

Моисей

Страшись убить напрасно старика;

(кидается в ноги, обнимает колени)

Спаси меня… у нас ведь бог один… Меня преследуют… быть может, твой Отец в живых… я сам отец… о, для него – Спаси меня от инквизиции… Возьми именья половину… но зачем Ругаться попусту над сединами – Тебе заплотит бог твой… у меня Есть дочь, что будет с нею, если ты Меня не пощадишь… что будет с нею… О! Сжалься, сжалься!

Фернандо

У тебя есть дочь!.. А я хотел?.. О… нет! Довольно в свете Сирот и без нее… возьми

(кидает ему, не глядя, плащ и шляпу)

надень!.. Иди за мной – ни слова… или смерть!.. Ни слова – я хочу тебя спасти!..

Моисей

Как!.. Как!..

(Молчание. Жид в изумлении. Испанец с презреньем глядит на него.)