Том 3
Шрифт:
Пленные начали возводить внизу, вокруг города, деревянный забор, складывая растасканные из домов бревна и доски.
— Гляди, точно баранов огораживают!.. — говорили на стенах.
— И шкуру сдерут, как с барана…
— Посмотрим, кто кого! Пусть сюда, стервецы, сунутся!..
К воротам подъехало несколько всадников. Среди них был князь Глеб. Он кричал, клялся, что никакого вреда никому в Рязани не будет:
— Откройте ворота и выходите в поле! Только добро свое оставьте дома. Свободно пойдете, куда хотите, татары пальцем вас не тронут.
—
— Братьев сгубил, теперь родину продаешь… Кол тебе осиновый в спину!
Со стены полетели стрелы. Ловко пущенный камень ранил Глеба. Он поспешно повернул коня и умчался обратно.
На рассвете камнеметная машина придвинулась ближе к городским воротам. Татары, скрываясь за большими деревянными щитами, начали обстрел. Они оттягивали бревно с железной чашкой на конце, опускали в чашку большой камень. Невдалеке, за развалинами дома, скрывались в засаде татарские всадники, поджидая, не выйдут ли смельчаки из ворот.
Воевода Кофа приказал строго-настрого:
— Сохраняйте свою силу! Отбивайте неверных! Но не выходите из ворот. Они нам готовят лукавую затею!..
Глава девятая
«ЧЕЙ БОГ СИЛЬНЕЕ?»
Вечер накануне штурма Рязани Бату-хан проводил в той же церкви. Юртджи писали последние приказы отрядам. Самые строгие наказания угрожали тем, кто не ворвется в город, а откатится обратно.
Субудай-багатур сидел около Бату-хана мрачный и неразговорчивый. На вопросы кивал головой или отрицательно подымал палец. Наконец сказал:
— Сегодня ты, ослепительный, дал приказ о наступлении. Нельзя вернуть пущенную стрелу. Прикажи завтра сделать из глины тысячи дзаголма, [12] чтобы варить мясо для пира, для праздника победы. Но эту ночь надо спать и готовиться к бою.
Ханы, сидевшие около Бату-хана, поддакнули и сказали обычное пожелание:
— Да не будет у нас недостатка в кровавой войне и в пирах, залитых жиром и маслом!
Бату-хан забеспокоился:
— Я приказал привести моего учителя, мирзу Хаджи Рахима.
12
Дзаголма — восточная круглая земляная печь.
— Он здесь, около твоего шатра. Он охраняет иноземных мусульман.
— Это не его дело. Я звал его — он должен быть здесь.
— Ослепительный! Он сам не идет.
Бату-хан встал и быстро вышел из церкви. Около паперти, прижавшись друг к другу, сидела группа людей в больших белых тюрбанах и цветных ватных халатах, отороченных мехом. Одни причитали, другие твердили молитвы. Около них стоял Хаджи Рахим с поднятой рукой, в которой при ярком лунном свете блестела золотая пайцза.
Группа монгольских воинов стояла в нескольких
Бату-хан сказал несколько слов стоявшему рядом толмачу. Сторожившие монголы отшатнулись. Они попытались убежать, но из темноты выступили «непобедимые» с обнаженными мечами и остановили их.
Толмач обратился к монголам:
— Пожравшие своего отца, желтые дураки! Бродячие глупые собаки! Зачем вы здесь, около порога джихангира? Пожалейте свою красную жизнь толщиной в нитку!
Монголы загалдели, перебивая друг друга:
— Мы поймали добычу, она наша… Ее у нас отнимают. Это торгаши… Мы их зарубим, возьмем их золото и серебро. Они были вместе с урусутами! А этот мусульманский колдун с длинной бородой поднял над ними золотую пайцзу Священного Воителя. Пока он держит пайцзу, мы их не тронем. Когда он опустит руку, мы заколем торгашей и разделим добычу…
Бату-хан топнул ногой:
— Сейчас вы услышите мое решение. А вы, мусульмане, отвечайте! Где ваша родина? Как ваши имена? К кому у вас нужда? Говорите скорее!
Купцы, стоявшие на коленях, склонились до земли. Один, благообразного вида, с длинной черной бородой, выпрямился и сказал:
— Мы люди разных стран, но мы одной веры — сыны Мухаммеда. Мы — купцы, приехали торговать в твоем войске. Наше золото и серебро послужит для общей пользы: мы скупаем у воинов продаваемые ими вещи и сами продаем сушеный виноград, фисташки, имбирь, вино, хлеб и все, что нужно для твоих великолепных храбрецов.
Бату-хан указал на Хаджи Рахима:
— Вы знали раньше этого человека?
— Нет, мы его увидели впервые в тот миг, когда он поднял над нами золотую пластинку.
— Вы обещали ему награду?
— Мы обещали и снова обещаем награду за наше спасение. Но он сказал, что дервиши и имущества не имеют, и золото презирают.
Хаджи Рахим прервал:
— Да, презирают золото, кроме золотой пластинки с твоим именем.
Бату-хан заговорил горячо и резко:
— Слушайте вы, купцы! Бату-хан проходит по разным странам и покоряет народы. Кто мне не покоряется, тот увидит смерть. Кто вносит беспорядок, как вы, — указал он на монголов, — тому мои «непобедимые» ломают спину…
Монголы упали в снег и завопили:
— Прости нас, великий джихангир!
— Вы, купцы, пойдите к Субудай-багатуру. Он проверит, кто из вас действительно купец. Каждый купец получит пайцзу и будет ездить с моим войском и свободно торговать. Кто же окажется лгуном, тому разобьют затылок и бросят собакам. А вы, шатуны, бродяги, отошедшие от своего отряда, вы из какого тумена?
— Из тумена сына великого кагана Гуюк-хана.
— Я так и знал. Вы не цените того, что находитесь в войсках будущего кагана, и позорите имя Гуюк-хана. Субудай-багатур, проверь, из каких отрядов эти шатуны, отрежь каждому правое ухо и с охраной отошли их обратно в лагерь Гуюк-хана.