Том 4. М-р Маллинер и другие

Вудхаус Пелам Гренвилл

— Вполне вероятно. Ничего тут нет удивительного. Работа слишком сложная.

— Сложная? С этой вшивой жестянкой? Да я банки брал!

— Стеклянные, что ли?

— Никакие не стеклянные. Ну я вам покажу! — заявил Фиппс и двинулся к двери. — Я вам покажу, — повторил он, берясь за ручку.

— Куда же вы без инструментов? — напомнил Смидли.

— Они ему не нужны, — ответила за Фиппса Билл. — Он действует кончиками пальцев, как Джимми Валентайн. Перед вами великий артист, вернее — бывший артист.

— Бывший? — вскричал Фиппс и рывком распахнул

дверь. — Пошли. Сейчас увидите.

— Я пойду с вами, — сказал, осмелев, Смидли.

— И я, — сказал Джо. — Вдруг вам станет худо…

Он взял со стола поднос с бутылками и присоединился к смельчакам. Билл закрыла за ними дверь и подошла к Кей, которая с восхищением взирала на тетку. Глаза Кей горели тем светом, который часто зажигался у избранных, кому посчастливилось бывать свидетелями подвигов Старой Верной.

— Вот так вот, — сказала Билл. — Немного хитрости и никакого мошенничества. А теперь, когда мы остались одни, крошка, давай присядем и поболтаем. Мне нетерпится кое-что выяснить. В последнее время я немало наслушалась про вас с Джо.

ГЛАВА XI

Кей рассмеялась.

— Ох уж этот Джо!

На лицо Билл набежала тень. Она не одобряла такого легкомыслия.

Серьезно относясь к узам дружбы, она была глубоко тронута историей любви, которой, в духе времени, не светил счастливый финал. Собственный опыт отношений со Смидли научил ее пониманию и сочувствию.

— Нечего так бесстыдно хихикать, — сурово сказала она. — Джо Дэвенпорт — очень приятный молодой человек, и он тебя любит.

— Он мне на каждом шагу об этом твердит.

— Билл, сказал он мне пару дней назад, — и если на глазах его не блестели слезы, значит, я вообще слез в жизни не видала, — Билл, дружище, я люблю эту девушку. И потом еще много чего наговорил насчет депрессии, общей слабости, ночных выпотов и потери аппетита. Вдобавок к слезам, в голосе его слышались рыдания и он дышал, как динамо-машина. Он тебя обожает, этот мальчик. Боготворит. Готов умереть за единственную розу из твоей прически. А что ему достается? Какой-нибудь опавший вялый лепесток. Вместо того, чтобы благодарить небо за любовь настоящего мужчины, ты отвечаешь на его мольбы лошадиным ржанием изгонишь к чертовой бабушке. Нечего сказать, умна.

Кей нагнулась и поцеловала Билл в макушку. Ей показалось, что этот жест будет в самый раз, и она увидела, что не ошиблась.

— Ты очень красноречива, Билл.

— Конечно, красноречива. Я говорю от чистого сердца и после трех бокалов шампанского. Что тебе мешает быть подобрее с Джо? Чем он тебе не угодил?

— Он сам знает. Я ясно дала ему понять, почему не выйду за него. В кафе, накануне моего отъезда из Нью-Йорка.

— Ты в самом деле не собираешься за него замуж?

— Не собираюсь.

— Дура.

— Он сам дурак.

— Разве что из-за тебя.

— Не только.

— С чего ты взяла?

— Это с первого взгляда видно.

— Вовсе нет. Я очень его уважаю. Даже восхищаюсь им. Неужели он тебе не нравится?

— Почему же. Он забавный.

— Слава

Богу, ты не сказала, что он очень милый.

— А что тут плохого?

— Это приговор. Это означало бы, что у него никаких перспектив. Так ребята отзывались обо мне двадцать лет назад. «Ах, Билл! — говорили они. — Дорогая старушка Билл. Она мне страшно нравится. Такая милая». После чего оставляли меня куковать со своими достоинствами и уходили дарить конфеты и орхидеи другим.

— А ты осталась старой девой, и жизнь прошла мимо.

— Вот именно. Вечной подружкой невесты, но не самой невестой.

— Бедная старая развалина!

— Как не стыдно называть меня старой развалиной! Никакого уважения к тетке! И не уклоняйся от темы. Предмет обсуждения — Джо. Он говорит, ты отказывала ему четырнадцать раз.

— Пятнадцать. Сегодня после обеда он сделал мне пятнадцатое предложение. В розарии.

Билл негодующе фыркнула. Она поднялась с кресла и размеренным шагом подошла к письменному столу, чтобы восстановить равновесие с помощью шампанского. Обнаружив, что шампанское исчезло вместе с подносом и прочими напитками, она снова фыркнула, на сей раз разочарованно, тяжко вздохнула и вернулась на место.

— Не понимаю тебя, — сказала она, — просто не понимаю. Что у тебя в голове творится — ума не приложу, это для меня тайна за семью печатями. Будь я девушкой и сделай мне предложение Джо Дэвенпорт, я бы не раздумывая предалась ему душой и телом. Господи, как оглянешься вокруг, увидишь, что за шантрапа тебя окружает, то вообразить нельзя, что найдется девица, которая воротит нос от такого парня.

— Похоже, он произвел на тебя сильное впечатление.

— Так и есть. Он мне как сын.

— Скорее, внук.

— Сын, я сказала. Да, он для меня как сын, а как я к тебе отношусь, ты сама знаешь. Ты легкомысленна, как бабочка, ты позволяешь себе нахальные шуточки насчет моих потенциальных внуков, насмехаешься над моими сединами и, может статься, доведешь меня своими выкрутасами до могилы, но я тебя все равно люблю.

— Взаимно, Билл.

— Не перебивай. Итак, я сказала, что люблю тебя. И очень близко к сердцу принимаю твою судьбу. Я полагаю, что этот самый Д. Дэвенпорт — тот, кто тебе нужен, и мечтаю дожить до того дня, когда он наденет тебе на пальчик обручальное кольцо. Меня огорчает, что ты не разделяешь моих надежд. Тем более, что у тебя нет никаких аргументов против него. Сама ведь сказала, что он тебе нравится.

— Конечно, нравится. Против его обаяния никто не устоит.

— Тогда в чем проблема?

Кей с минуту помолчала. На ее лице появилось то серьезное задумчивое выражение, которое так привлекало Джо. Носком комнатной туфельки она чертила по ковру замысловатые арабески.

— Могу я быть с тобой откровенной?

— Разумеется. Давай всю подноготную.

— Дело в том, что, дай я себе волю, я бы в одну секунду без памяти влюбилась в Джо.

— За чем же дело стало?

Кей подошла к стеклянной двери и подняла глаза к звездам.