Том 4. М-р Маллинер и другие
Шрифт:
— О чем это вы толкуете? Какой дневник? Чей дневник?
— Кармен Флорес, — ответила Кей. — Дядя Смидли искал его несколько недель.
Билл вздохнула. У нее было доброе сердце.
— Увы, бедный Фиппс, — сказала она. — А как ты догадался про этот гардероб?
— Если женщине есть, что прятать, именно это место она и выберет. Общеизвестный факт. Про это во всех детективах пишут.
— Ты что, Агату Кристи не читала? — удивилась Кей.
— Кто такая Агата Кристи? — спросила Адела.
— Адела, лапочка! — сказала Билл. Смидли фыркнул.
— Глупая гусыня, — буркнул он.
Адела метнула на деверя взгляд, который
— Это ты, ты — беглый каторжник, обзываешь меня глупой гусыней!
Смидли не остался в долгу.
— А ты как смеешь называть меня беглым каторжником?
— Я называю тебя беглым каторжником, потому что ты и есть беглый каторжник! Разве тебя полиция не разыскивает?
— Нет, полиция меня не разыскивает.
— Остается посочувствовать полицейским, — притворно вздохнула Адела. — Представляю, каково им.
Смидли надулся.
— Адела, мне не нравится твой тон.
— А мне плевать.
— В самом деле?
— Напрасно, Адела, — вмешалась Билл. — Смидли теперь не тот, кем был до сих пор.
— Не понимаю.
— Все очень просто.
Вошел Джо. Он посмотрел отведенную ему комнату, выслушал историю спортивного подвига лорда Тофема и теперь планировал выйти в сад и снова пообщаться с природой, хотя и не рассчитывал на то, что она исцелит его раны. Его депрессия не проходила. Равнодушным взором обозрев Садовую комнату, он обратил внимание на то, что здесь происходит важная дискуссия, но не выказал ни малейшей заинтересованности во внутренних делах обитателей дома и направился к двери на террасу. На пороге его остановил властный голос Билл.
— Вчера Смидли не являлся обладателем дневника покойной Кармен Флорес. Сегодня он таковым является. Любая студия в Голливуде отхватит его с руками.
Смидли подхватил тему:
— Я вчера переговорил по телефону с «Колоссал-Эксвизит». Они предложили пятьдесят тысяч.
— Пятьдесят тысяч! — выдохнула Адела.
— Пятьдесят, — подтвердил Смидли. Адела медленно поднялась.
— Ты хочешь сказать, что они… готовы заплатить тебе пятьдесят тысяч долларов?
— Пятьдесят тысяч долларов, — эхом отозвался Смидли. Джо развернулся к дивану и рухнул на него. Голова у него пошла кругом. В ушах зазвучала музыка небесных сфер.
— Ты согласился? — спросила Билл.
— Пока нет. Надо прощупать рынок. У меня серьезные виды на «Медулла-Облонгата-Глутц».
— Но меньше пятидесяти брать нельзя.
— Само собой, — откликнулся Смидли. Он вытащил из кармана дневник и почтительно посмотрел на него.
— Ну не фантастика ли1 — такая невидная книжонка, а стоит целых пятьдесят штук!
— Должно быть, взрывная штука. Ты успел почитать?
— Не удалось. Писано по-испански.
— Плохо.
— Ничего страшного, — успокоил ее Смидли, во всем умевший увидеть светлую сторону. — У Лулабель Махафии — вниз по дороге — есть садовник-мексиканец. Я к нему зайду и попрошу перевести, мы с ним приятели. Он меня как-то угостил мексиканским пойлом, забыл, как называется, от него крыша едет.
Во время этого обмена репликами на Аделу снизошло спокойствие. Как будто по зрелом размышлении ее постигло озарение, развеявшее внезапно сгустившийся вокруг нее мрак. Пальцы ее еще слегка дрожали, но голос, когда она заговорила, звучал на удивление ровно и даже дружелюбно.
— Я немножко научилась испанскому во время благотворительного турне по Южной Америке, —
— Разумеется, — сердечно ответил Смидли. Он всегда отвечал добром на добро. — Тут вот запись от 21 апреля, которую мне хотелось бы перевести. На полях против нее шесть восклицательных знаков.
Он протянул книжицу Аделе. Когда она взялась за нее, ее пальцы задрожали заметно сильнее. Она быстро направилась к двери, но Смидли, которого внезапно обуял безотчетный страх, остановил ее.
— Эй! Куда это ты?
Адела обернулась.
— Нельзя оставлять такую ценную вещь на виду. Я положу ее в сейф в просмотровой комнате.
— Нет уж. Пускай лучше останется у меня. Адела сбросила маску.
— А вот это у тебя не выгорит, — язвительно заявила она.
— Ты целых пять лет сидел у меня на шее, Смидли, и тебе давно пора внести хоть какой-то вклад в общие расходы по дому. Вот так вот.
— Но…
— Я сказала, — отрезала Адела. — Пятьдесят тысяч долларов. Неплохой взнос для начала. И, кстати, Вильгельмина,
— продолжила она, переменив тему, — будь добра, пойДм переоденься. Ты в этом наряде похожа на старьевщицу.
ГЛАВА VIII
Грохот захлопнувшейся двери не смог заглушить крик, сорвавшийся с губ Смидли. Крик этот напоминал вой смертельно раненного хищника. Комментируя в беседе с Билл действия миссис Аделы Корк, обнаружившей, что кто-то вторгся в ее святая святых, он сравнил ее реакцию с поведением тигрицы, у которой украли детенышей. Сомнительно, однако, чтобы даже самая невротичная тигрица смогла вложить в мизансцену — говоря на языке киношников — столько неподдельной страсти, сколько ее сейчас продемонстрировал Смидли. Казалось, глаза его вот-вот выскочат из орбит, а к двум подбородкам добавился третий за счет вышедшей из пазов вставной челюсти.
Билл тоже проявила легкую обеспокоенность неожиданным поворотом дел.
— Черт подери! — сказала она. — Ну и террористка! Смидли рухнул на диван рядом с Джо.
— Средь бела дня! — как бы не веря самому себе, простонал он. Грудь его вздымалась, волнуемая праведным негодованием. — Я… я в «Лос-Анджелес экзэминер» напишу!
— Неудивительно, что эта женщина достигла впечатляющих результатов в эпоху немого кино.
— Нет, это выходит за всякие рамки! — вскричал Джо.
— Может, для кого другого рамки и существуют, но не для нее, — отозвалась Билл.
Она твердым шагом пересекла гостиную и позвонила в звонок. Билл была женщиной решительной, не чета слабовольным нервическим особам, которые тратят драгоценное время на бесполезные сожаления. Собравшись в единый момент, она почувствовала себя Наполеоном, попавшим в критическую ситуацию. Что сделал бы в таком случае Наполеон? Первым делом — подтянул резервы и бросил их в бой.
Именно это и намеревалась совершить Билл. Звонок сонетки был призван исполнить роль боевой тревоги, по которой Фиппс немедленно займет авангардную позицию. С помощью Фиппса Билл и рассчитывала расквитаться за временное поражение и одержать победу. Когда у вас похищают нечто ценное и помещают в сейф, а в пределах достижимости находится дворецкий, в свое время взявший двадцать уроков мастерства вскрывания сейфов и весьма в этом деле преуспевший, то здравый смысл подсказывает единственно правильное решение — положиться на профессионала.