Том 4. Перед историческим рубежом. Политическая хроника
Шрифт:
Но между декабрем 1905 г. и 22 апреля 1914 г. есть еще одна историческая дата, о которой так уместно вспомнить в связи с покушением на Чхеидзе: это — начало июня 1907 г., последние дни второй Государственной Думы. Когда Столыпину для целей государственного переворота понадобилось судебное жертвоприношение, и он закинул аркан на всю социал-демократическую фракцию, — кадеты, руководящая партия второй Думы, не поднялись в негодующем протесте, не отшвырнули чудовищного требования, а почтительно просили разрешить им заняться этим «вопросом» в комиссии. В заседании же Думы они предлагали обсуждать — с арканом на шее — законопроект по судебной реформе.
Три исторические даты — три разные эпохи, —
Русский либерализм антидемократичен в самой своей сердцевине. Не только для пролетариата, но и для демократии строить свои расчеты на сотрудничестве с ним, значило бы строить свое здание на песке. Оценку свою политические шаги социал-демократии находят не в поведении либерализма, а в том, содействуют ли они пробуждению и сплочению масс и освобождению жизнеспособных элементов буржуазной демократии из-под принижающего влияния кадетизма.
С этой точки зрения социал-демократия имеет все права отметить в своем календаре большим красным крестом 22 апреля — день рабочей печати, думской обструкции и думского локаута.
"Борьба" N 5, 16 мая 1914 г.
Историческое десятилетие
26 января 1904 г. японские миноносцы в водах Порт-Артура вывели из строя два русских броненосца и один крейсер.
Беспримерное в истории России десятилетие оставлено с тех пор позади, и эта эпоха легла вечным водоразделом между прошлой Россией и будущей.
После четверти столетия внешнего мира и непроглядной реакции внутри грянул всемирно-исторический гром дальневосточной войны, и эхом откликнулся ему гром революции.
Старая неподвижная Россия, опиравшаяся на пассивное крестьянство и жившая воспоминаниями патриархального варварства, оказалась потрясенной в самых своих основах. Легенде нашей национально-политической самобытности нанесен был непоправимый удар, над подготовкой которого так усердно работали слепые силы капитализма.
Едва вышедший из колыбели пролетариат, опираясь на свое колоссальное значение в хозяйственной жизни страны, играл в столкновениях революции главную роль. В полном соответствии с этим идеи социал-демократии были руководящими идеями самой революции. Крестьянство, в котором наши народники усматривали главную силу русского прогресса, оказалось в роковую годину неспособным политически осознать свою тягу к земле и связать ее с борьбой пролетариата. Передовые элементы крестьянства, в лице Крестьянского Союза и позже — трудовиков, были слишком слабы, чтобы придать крестьянскому движению политически обобщенный характер.
Наша буржуазная якобы-демократия, в лице кадетской партии, без опоры в рабочих массах, обречена была — слабостью у нас средних, промежуточных, мелкобуржуазных классов — на полное бессилие в самую ответственную
Но и старый строй получил в этой борьбе неисцелимую рану. Раз навсегда обнаружилась и обнаруженной осталась полная непримиримость бюрократического абсолютизма и капиталистического развития, с его непрестанной борьбой классовых интересов и сложными экономическими и культурными потребностями. Несмотря на внешнее торжество бюрократического самовластия, новая, не-рабская, демократическая Россия, которая сама хочет строить свою судьбу, отныне уже не сходит с исторического поля. Ее можно временно обескровить, можно надеть на короткое время чугунный замок на ее уста, — но она уже знает свой исторический путь и никому не позволит свести себя с него.
В избранных на основе закона гр. Витте первых двух Думах руководящее положение выпало на долю кадетов. Поставив принципиальный крест над массовой борьбой, они обещали «безболезненно» снять старую власть не приступом, а правильной осадой. Но эта попытка обнаружила лишь политическое бессилие партии дипломированной интеллигенции, опирающейся преимущественно на городские обывательские слои, но не имеющей за собой ни одного из основных классов современного общества. Судьба двух первых Дум явилась новым доказательством того, что великие политические столкновения, ребром ставящие вопрос, кому быть хозяином в стране, решаются в последнем счете не обличениями и доводами, а соотношением и соразмерением сил.
Старая власть, подталкиваемая объединенным дворянством и пользуясь поддержкой крупного капитала, распустила одну за другой две первые Думы и посредством открытого государственного переворота 3 июня 1907 г. закрепила тройственный союз бюрократии, дворянства и крупного капитала. Над этим союзом взошла звезда П. А. Столыпина, Георгия Победоносца контрреволюции.
Вся полнота власти снова оказалась в руках старых носителей ее. В то время как дворянство именно в течение последнего десятилетия изо всех сил спускало наследственные земельные владения, вся государственная политика направилась с чудовищной откровенностью по линии дворянских сословно-паразитических интересов. Крупному капиталу, в лице октябристов, оставалось только держать господам положения стремя да счищать с политической сцены навоз, который оставляли после себя лошади победителей.
Решение аграрного вопроса, — а для капитализма это значит решение вопроса о внутреннем рынке! — было, по соглашению Столыпина с советом объединенного дворянства, направлено указом 9 ноября 1906 г. за спиною народного представительства. Дворянству была целиком гарантирована земельная основа его сословного владычества от мужицких посягательств. Община, связывавшая разные слои крестьян единством сословно-земельных интересов против помещиков, была пущена на слом, с тем, чтобы кулаческие верхи деревни могли округлить свои земельные владения за счет деревенских низов. Дворянский банк бросал все новые миллионы в прорву дворянских аппетитов. Операции крестьянского банка были расширены на таких основах, что не приспособленные помещики получили возможность за ростовщические цены сбыть свои земли государству.