Том 5. Произведения 1856-1859 гг.
Шрифт:
Тамъ тоже махали другіе платками и совсмъ не намъ, а краснощекой швейцарк, которая, необращая на насъ никакого вниманія, тоже махала батистовымъ платкомъ. На суш, у поворота въ Монтрё, я простился еще съ дорогими друзьями и съ уже мене мн близкими людьми пошелъ въ гору въ Монтрё за своимъ молодымъ спутникомъ. Нашъ милый кружокъ[98] былъ разстроенъ, и врно навсегда, дамы, съ которыми я шелъ, говорили о своихъ частныхъ длахъ, я почувствовалъ себя вдругъ одинокимъ, и мн это показалось такъ грустно, какъ будто это случалось со мной въ первый разъ.
Вмст съ земляками въ два часа мы пошли обдать въ пансіонъ Вотье. Несмотря на самыя разнообразныя личности, соединяющіяся въ пансіонахъ, ничто не можетъ быть однообразне вообще пансіона. —
Мы вошли въ низкую длинную комнату съ длиннымъ накрытымъ столомъ. На верхнемъ конц
Въ 4[99] часа, напившись кофею, я зашелъ за своимъ спутникомъ. Посл радостной торопливой бготни, которая продолжалась 1/4 часа, онъ былъ готовъ и съ мшкомъ черезъ плечо и длинной палкой въ рукахъ прощался съ матерью, сестрой и братомъ. Отъ Монтрё мы стали подниматься по лсинк, выложенной въ виноградникахъ, прямо вверхъ въ гору.[100] Ранецъ мой такъ тянулъ мн плечи и было такъ жарко, что я только храбрился передъ своимъ товарищемъ, а думалъ, что вовсе не въ состояніи буду ходить съ этой ношей. Но видъ озера, который все[101] уже и уже, и вмст съ тмъ блестящее и картинне, открывался передъ нами, и заботы о томъ, чтобы Саша (мой спутникъ) не мучался бы напрасно, подпрыгивая по ступенькамъ и не оборвался бы подъ 10 и кое гд 20-ти аршинную стну виноградника, развлекали меня, и пройдя съ полчаса, я уже начиналъ забывать объ усталости. — Ужъ мальчикъ мн былъ чрезвычайно полезенъ однимъ тмъ, что избавлялъ меня отъ мысли о себ и тмъ самымъ придавалъ мн силы, веселости и моральной гармоничности, ежели можно такъ выразиться.
Я убжденъ, что въ человка вложена безконечная не только моральная, но даже физическая безконечная сила, но вмст съ тмъ на эту силу положенъ ужасный тормазъ — любовь къ себ или скоре память о себ, которая производитъ безсиліе. Но какъ только человкъ вырвется изъ этаго тормаза, онъ получаетъ всемогущество. Хотлось бы мн сказать, что лучшее средство вырваться есть любовь къ другимъ, но къ несчастью это было бы несправедливо. Всемогущество есть безсознательность, безсиліе — память о себ. Спасаться отъ этой памяти о себ можно посредствомъ любви къ другимъ, посредствомъ сна, пьянства, труда и т. д.; но вся жизнь людей проходитъ въ исканіи этаго забвенія. — Отчего происходитъ сила ясновидящихъ, лунатиковъ, горячечныхъ или людей, находящихся подъ вліяніемъ страсти? матерей, людей и животныхъ, защищающихъ своихъ дтей? Отчего вы не въ состояніи произнести правильно слова, ежели вы только будете думать о томъ, какъ бы его произнести правильно? Отчего самое ужасное наказаніе, которое выдумали люди есть — вчное заточеніе? (Смерть, какъ наказаніе, выдумали не люди, они при этомъ слпое орудіе Провиднья). Заточеніе, въ которомъ человкъ лишается всего, что можетъ его заставить забыть себя, и остается съ вчной памятью о себ. И чмъ человкъ спасается отъ этой муки? Онъ для паука, для дырки въ стн, хоть на секунду забываетъ себя. Правда, что лучшее, самое сообразное съ общечеловческой жизнью спасенье отъ памяти о себ есть спасенье посредствомъ любви къ другимъ; но не легко пріобрсти это счастье. —
................................................................................................................................................
Я намренъ былъ черезъ гору Jaman идти на Фрейбургъ.[102]
Въ Avants[103], 1 1/2 часа отъ Монтрё, мы хотли ночевать нынче. Когда мы вышли на большую дорогу, высченную, какъ вс горныя дороги, фута на два въ каменномъ грунт, идти стало легче. Мы поднялись уже такъ высоко, что около насъ не видать было желто-кофейныхъ плшинъ виноградниковъ, воздухъ какъ будто сталъ свже, и съ лвой стороны, съ которой заходило солнце, сочнолиственныя, темнозеленыя лсныя, а не фруктовыя, деревья закрывали насъ своей тнью. На право виднлся глубокой зеленый оврагъ съ быстрымъ потокомъ; черезъ него торчалъ[104] на гор Rigi Va"udais пансіонъ, составляющiй казенную partie[105] Англичанокъ и Нмокъ, а оглянувшись назадъ виднлось уже значительно съужившееся синее озеро съ блыми парусами и съ дорожками, которыя по разнымъ направленіямъ бжали по немъ. — Вале въ синей дали съ русломъ Роны далеко и глубоко растилался передъ нами, на право снговыя горы Савои обозначались чище и ясне. —
Чмъ выше мы поднимались, тмъ рже встрчали швейцарцовъ съ корзинками за плечами и съ пвучими bonsoir Monsieur,[106] которыми они привтствовали насъ, лсъ становился гуще и черне, дорога становилась грязне, глинисте и колеисте. Можетъ быть, это отъ того, что я Русской, но я люблю, просто люблю, глинистые, чуть засыхающія, еще мягкія жолтыя колеи дороги, особенно, когда они въ тни, и на нихъ есть слды копытъ. — Мы присли въ тни на камн около жолобка воды, изъ котораго чуть слышно лилась струйка прозрачной воды, я досталъ фляжку и накапалъ рому въ стаканчикъ. Мы выпили съ наслажденьемъ, надъ нами заливались лсныя птицы, которыхъ не слышишь надъ озеромъ, пахло сыростью, лсомъ и рубленной елью. — Было такъ хорошо идти, что намъ жалко было проходить скоро.
Вдругъ насъ поразилъ необыкновенный, счастливый, блый весенній запахъ. Саша побжалъ въ лсъ и сорвалъ вишневыхъ цвтовъ, но они почти не пахли; съ обихъ сторонъ были видны зеленыя деревья и кусты безъ цвта. Сладкой одурвающій запахъ все усиливался и усиливался. Пройдя сотню шаговъ, съ правой стороны кусты открылись, и покатая, огромная, блозеленая долина съ нсколькими разбросанными на ней домиками открылась передъ нами.
Саша побжалъ на лугъ рвать обими руками блыя нарцисы[107] и принесъ мн огромный, невыносимо пахучій букетъ, но съ свойственной дтямъ разрушительной жадностью, побжалъ еще топтать и рвать чудные молодые сочные цвты, которые такъ нравились ему. —
<Странная грустная вещь — всегда несогласуемое противорчіе во всхъ стремленіяхъ человка, но жизнь какъ-то странно по своему соединяетъ вс эти стремленія, и изъ всего этаго выходитъ что-то такое неконченное, не то дурное, не то хорошее, грустное, жизненное. Всегда полезное противуположно прекрасному. Цивилизація исключаетъ поэзію. — Полей съ нарцизами уже остается мало, потому что скотина не любитъ ихъ въ сн>.
Avants состоитъ изъ десятка швейцарскихъ домиковъ, разбросанныхъ у подошвы Jaman, передъ началомъ глубокаго заросшаго оврага, который идетъ до самаго Монтрё, на широкой просторной зеленой полян, буквально усянной нарцисами. Кругомъ темныя дубовыя и сосновыя рощи, вверху скалистый зубъ Жаманской, внизу открывается домъ Риги, нсколько шале, и уголокъ синяго далекаго озера и <лощины>[108], съ изполосанной дорогами, изгородями и Роной долиной Вале. Нсколько потоковъ шумятъ около домовъ. —
Намъ указали гостинницу: это скромный, еще необитаемый пансіонъ. Швейцарка съ зобомъ отнесла наши котомки въ дв чистенькія комнатки, дала кисленькаго вина и накрыла чай на терас. Мальчишки стрляли въ цль изъ арбалета, странствующiй итальянецъ чинилъ посуду передъ однимъ изъ домиковъ. Здоровые швейцарцы, съ голыми по подъмышки грязными руками, укладывали вонючій сыръ, другая старая старушка съ зобомъ, сидя на бревн, вязала чулокъ передъ домомъ, около котораго было два чахлыхъ кусточка розановъ, вотъ все, что мы видли, пройдясь по деревн. Уединенно, бдно, скромно[109] и надъ этимъ всмъ непоколебимая красота зеленыхъ лсистыхъ горъ, синей дали, съ клочкомъ блестящаго озера, и прозрачнаго неба, на которомъ блымъ облачкомъ стоялъ матовой молодой мсяцъ.
Саша побгалъ по деревн, завелъ знакомство съ Итальянцомъ, узналъ, сколько у него дтей и хорошо ли жить въ Милан, придержалъ пальцомъ фонтанъ около дома и запы[ха]вшись вернулся на терасу. Мы напились чаю и разошлись въ свои комнатки. Я слъ было писать, но вспомнивъ о друзьяхъ, съ которыми разстался, мн стало такъ грустно, что я бросилъ и изъ окна перелзъ на терасу. — Все уже было черно кругомъ, мсяцъ свтилъ на просторную поляну, потоки, ненарушаемые дневнымъ шумомъ, равномрно гудли въ глуби оврага, блый запахъ нарцизовъ одурвающе былъ разлитъ въ воздух, сосны и скалы отчетливо рисовались на свтломъ мсячномъ горизонт.