Том 5. Труп на Рождество
Шрифт:
— Любящая мамуля сменила гнев на милость, — предположил я.
— Я тоже так подумала, — кивнула Илона, — поэтому пошла к ней. Когда я рассказала ей об Анжеле, она посмотрела на меня как на сумасшедшую и сказала, что не только не давала никаких денег, но вообще не виделась с дочерью. Все это очень странно и непонятно.
— Одна из них наверняка лгала, — глубокомысленно изрек я.
— Похоже, что Анжела, — сказала мисс Брент. — Но где она смогла достать деньги, если не у Лин?
— Может быть, Хиллари?
Она
— Не представляю, чтобы он дал ей такую сумму, если бы она просто пришла и попросила. Тут что-то другое.
— Что, например?
— Например, свидетельство о браке, — ответила она. — Когда они ушли, я внимательно рассмотрела его. Это подделка, и даже не очень хорошая.
— Вы уверены?
Илона холодно посмотрела на меня:
— Продолжим.
— Да, простите. — Я допил свое виски и подождал две-три секунды, пока она сделает то же самое. — Итак, для чего нужно фальшивое свидетельство? Просто чтобы подурачить мамашу?
— Думаю, что да, — сказала она. — Но я не могу составить для себя ясной картины.
Я еще раз налил стаканы; когда вернулся в гостиную, она уже рассматривала мой проигрыватель.
— Вы меломан? — спросила она, когда я протянул ей стакан.
— В определенном смысле, — сказал я. — Я бы не назвал это настоящей страстью, просто мне больше нравится слушать музыку, чем хруст челюстей термитов, грызущих бетон, и тому подобное.
— Поставьте какую-нибудь пластинку, — попросила она мягко.
Я взял со стеллажа альбом Джулии Лондон и включил проигрыватель. Джулия — певица ночи и полумрака. Мои пять колонок усиливали интимность обстановки.
— Как мило! — произнесла Илона спустя несколько минут.
— Хорошо расслабляет, — согласился я. — Вряд ли это можно оценить стоя. Почему бы нам не перейти на тахту?
— Я знаю, что вообще-то в таких случаях надо что-то отвечать, — задумчиво сказала она. — Но сейчас я не могу вспомнить что.
Она медленно подошла к тахте, уселась, и меня одурманил шелестящий звук ее чулок, когда она элегантно скрестила ноги. Я сел рядом, но не очень близко. Вечер только начинался, и я не хотел торопить события.
— Вы думаете, убийство — их рук дело? — вдруг спросила она. — Как им теперь верить — после этой подделки?
Я положил голову на спинку тахты в полудюйме от ее плеча.
— Я расслаблен, — укоризненно пробормотал я. — И Джулия расслаблена. Чего вам неймется?
— Пожалуйста! — несколько раздраженно проговорила она. — Я должна знать! Как вы думаете, это Анжела и Рикки убили того беднягу в мотеле?
— Они — главные подозреваемые, — сказал я. — Но доказательств нет. Во всяком случае, пока нет.
— Есть доказательства или нет, но у вас должно было составиться мнение, Эл, — настаивала она. — Что вы об этом думаете?
— Мне, как полицейскому, думать противопоказано, — сказал я. — Думать — удел интеллектуалов,
— О Господи! — безнадежно воскликнула она. — Вы напоминаете мне пехотинца, который на марше жалуется, что жить не стоит. А на самом деле его мучит не жизнь, а плоскостопие. И получи он сапоги большего размера, вся его философия была бы проникнута оптимизмом.
— В птичьих мозгах Анжелы наконец началось шевеление, и она поняла, что вместе со своим дружком они оказались главными подозреваемыми. Поэтому, узнав, что мать, дядюшка и их адвокат находились в городе в ночь убийства Марвина, она посоветовала мне проверить ваши алиби. Что вы на это скажете?
— Скажу, что она — маленькая дрянь, — глубоко вздохнув, произнесла Илона. — Алиби? Я не знаю… Мы приехали в гостиницу, потом, примерно в восемь, втроем пообедали в номере Лин. Хиллари ушел примерно в четверть десятого, насколько я знаю, к себе в номер. Я поговорила с Лин еще минут пятнадцать, потом вернулась в свой номер и легла спать.
— Возможно, Анжела в чем-то права, — сказал я. — Ни у кого из вас нет алиби.
— Но ни у кого из нас нет и мотива, — спокойно возразила она. — Лин нужен был частный сыщик, чтобы найти сбежавшую дочь; Хиллари порекомендовал ей человека, которого знал. Зачем им убивать его, если он делал работу, за которую они платили?
— Может, он из Вест-Сайда? — с надеждой спросил я. — И они не смогли вынести позора, которым покрыли себя, связавшись с ним?
«Я помню апрель», — интимно нашептывал голос Джулии Лондон из всех пяти колонок. Илона положила голову мне на плечо и молча вздохнула.
— Этот Рикки Уиллис, — сказал я. — Вы знали, что в прошлом он уголовник?
— Ну, — протянула она, — и что же?
— Я думал, это повергнет вас в шок.
— А я думала, что вы полностью расслаблены, — парировала она. — Джулия расслаблена, я расслаблена. Почему вы сейчас напрягаетесь?
— У меня внутри недремлющее око, — объяснил я. — Оно появилось, когда однажды, позвонив в квартиру одной блондинки, я с чувством произнес: «Люби меня сегодня крепко, как никогда» — и упал в объятия… ее мужа, который открыл дверь.
Она лениво рассмеялась, затем сказала:
— Почему бы вам не взять меня в штат, Эл? Вам ведь нужен юрист.
Она медленно повернула ко мне голову. Ее карие, в крапинку глаза смотрели на меня из-под опустившихся ресниц, мягкий рот открылся. Я поцеловал ее, моя рука скользнула по ее обнаженному плечу и дальше — по позвоночнику. Она вздрогнула, сильнее прижалась ко мне, а ее пальцы впились мне в грудь.
Через некоторое время она высвободилась из моих объятий и встала.
— Здесь слишком много света, — неуверенно сказала она. — Вы просто мот, Уилер.