Том 5. Труп на Рождество
Шрифт:
Под блузкой не было лифчика, и, когда Анжела глубоко вздохнула, ее упругие груди медленно приподнялись.
— Вы нервничаете? — поинтересовалась она. — Извините, я хотела другого.
Она схватила мою правую руку и крепко прижала к своей левой груди.
— Что-нибудь не так, лейтенант? — Она не отводила глаз от моего лица. — Может, вы привыкли по-другому? Давайте я опять надену блузку, а вы, если хотите, можете сорвать ее.
— Не затрудняйте себя попытками соблазнить меня, — холодно сказал я, отнимая руку. — Я не Хиллари!
Ее глаза, все еще пристально смотревшие на меня, погасли.
— Я должна была сразу понять, что уже поздно, — злобно проговорила она. — Неужели любящая мамочка обошла меня?
Внезапно дверь открылась, и в комнату вошел Рикки Уиллис.
— Эй, Анжи, я… — Он вдруг остановился.
Я увидел, как ее глаза блеснули, и в тот же момент она наотмашь ударила меня по лицу.
— Оставь меня, грязный маньяк! — истерически закричала она. — Не прикасайся ко мне!
Она подбежала к Рикки и упала ему на грудь, сотрясаясь в конвульсиях.
— Спаси меня от него, любимый! — простонала она. — Не позволяй ему трогать меня! Он — маньяк, он сорвал с меня одежду и все время рассказывал, что он сделает, когда кончит! Я думала, ты никогда не придешь, милый!
С потемневшим лицом Рикки Уиллис пристально смотрел на меня.
— Ах ты мразь! — густым голосом произнес он. — Грязный, вонючий коп! Все они одинаковы!
Он резко оттолкнул от себя Анжелу, и она, не устояв на ногах, с пола со злорадством наблюдала за мной.
— Дай ему, Рик! — шепотом просила она. — Дай ему хорошенько!
Он медленно пошел на меня. Его руки были опущены, кулаки сжимались и разжимались. Сказать, что он походил на гориллу, значило бы оскорбить эволюцию.
— Я выпущу тебе кишки, грязный, вонючий коп! — прорычал он. — Я покажу тебе, как лапать мою девушку своими мерзкими руками! Думаешь, если у тебя есть этот идиотский оловянный значок, каждая должна улыбаться и выполнять твои грязные желания?
— Ты неверно ведешь диалог, Рикки, — сказал я. — В нем нет логики, а твой словарный запас крайне ограничен. Я ничего такого не слышал даже в современных пьесах. Кроме того, мне твоя Анжела не нужна. Она сама тут вешалась ко мне на шею. Может, хотела восстановить форму к твоему возвращению.
— Не пытайся выкрутиться! — отрезал он. — Ты сейчас получишь хорошенько!
Он уже был от меня на расстоянии удара, и его намерения были предельно ясны, у меня же отнюдь не было желания получить удар в нос. Я вытащил из кобуры свой тридцать восьмой и направил ему в живот.
— Только ударь этого грязного, паршивого копа, и ты получишь грязный, паршивый кусок свинца прямо в свой живот!
Он остановился и несколько секунд, моргая, смотрел на меня.
— Ты этого не сделаешь, — с надеждой сказал он, — при Анжи.
— Можешь проверить, — мягко сказал я и коснулся дулом его живота.
— Он шутит, Рикки! — выкрикнула Анжела. — Он только пугает тебя. Дай ему!
Рикки медленно облизал губы.
— Он не шутит! — произнес он уныло. — Я сразу вижу, когда парень шутит, а когда нет. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — Прости, дорогая, но тут ничего не поделаешь, поняла?
— Трус! — презрительно сказала она. — Хорек!
— У тебя же должны быть мозги под всей этой шевелюрой, Рикки, — сказал я. — Хотя бы их зачатки. Что было на ней, когда ты уходил?
— А? — Он тупо уставился на меня.
— На Анжеле, ты, придурок, — кратко сказал я. — Какая на ней была одежда, когда ты уходил?
— Рубашка. — Он медленно повернул голову, пока не увидел Анжелу, все еще сидящую на полу. Он почесал голову, обдумывая. — И трусы, которые сейчас на ней.
— Если я тот человек, который сорвал с нее всю одежду, пока тебя не было, — осторожно напомнил я, — значит, я мог порвать только рубашку, так как трусов никто не трогал.
— Да, — нехотя согласился он.
Я указал на блузку, лежащую на полу:
— Вот она, малыш Рикки. Посмотри хорошенько. Если на ней не хватает хотя бы одной пуговицы, то можешь взять пистолет и дать мне им по голове.
— Не слушай его, милый, — прошипела Анжела. — Он просто пытается выкрутиться.
Рикки наклонился и, осторожно подняв блузку, внимательно осмотрел ее, проверяя одну за другой все пуговицы. Когда осмотр был закончен, он бросил блузку на кровать и на негнущихся ногах пошел к бару; его рука нашарила бутылку бурбона.
Анжела быстро вскочила на ноги и, прижавшись сзади, обвила его руками.
— Не верь ему, милый, — мягко попросила она.
Он высвободился и повернулся к ней лицом, держа бутылку в руке.
— Если бы я не знал тебя, малышка, — тихо сказал он, — я бы подумал, что ты это сделала, чтобы я получил пулю от лейтенанта.
— Рикки! — Она широко раскрыла глаза, прижав к губам тыльную сторону ладони. — Неужели ты думаешь, что я все подстроила?
— Я не уверен, малышка, — сказал он ничего не выражающим голосом. — Мне надо подумать.
Небрежным жестом он положил ладонь ей на лицо, затем сжал его пальцами и потянул на себя. Это движение походило на подготовку к подаче мяча в бейсболе. Потом он оттолкнул ее от себя, в самый последний момент разжав пальцы.
По этой сцене можно было изучать феномен контролируемой ярости. Анжела пролетела почти через всю комнату, с громким стуком ударившись спиной о противоположную стену. Она рухнула на пол и лежала там, тихо хныча и отчаянно пытаясь набрать в легкие воздуха.
— Не мешай мне, куколка, — мягко сказал Рикки. — Ты все время крутишься вокруг и мешаешь мне думать.