Том 6. Лимонарь

Ремизов Алексей Михайлович

Но и до седьмого колена отмщается грех... — Ср. ветхозаветную цитату: «и поражу вас всемиро за грехи ваши» (Лев. 26; 24).

С. 181. плетушкой — плетушка — корзина из прутьев, или что—либо, изготовленное посредством плетения.

С. 182. Слава Тебе, показавшему нам свет! — Возглас священника на утрени при отворении Царских врат (в древности этот возглас предварял появление солнечной зари).

Слава в вышних Богу и на земле мир. — «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» (Лук. 2; 14). — Славословие ангелов при Рождестве Иисуса Христа.

НИКОЛИНЫ ПРИТЧИ

Впервые опубликовано: Алексей Ремизов. Николины притчи.

Пг., 1917. 128 с. — Далее: НП-1917.

Рукописные источники и авторизованные тексты: Печ. текст — корректура с авторской правкой (Кор-НП), «18 мая 1917» — РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 15. 124 лл.

Дата: 1917.

Публикуется по изданию 1917 г. с исправлением опечаток по корректуре с авторской правкой.

В 1917 г. вышел сборник Ремизова «Николины притчи», включавший 24 легенды и концовку — обращение—молитву Св. Николаю. Составившие этот сборник легенды — за исключением двух «Никола Угодник» (1907) и «Никола Чудотворец» (1906) — были написаны в 1913—1916 гг. Они все были опубликованы в периодической печати и в составе различных сборников. Издание 1917 г. представляет собой книгу, целостную по идейно—художественной структуре. Главными источниками для работы над этим циклом для Ремизова были фольклорные тексты.

***

Выход книги явился итогом первой стадии работы Ремизова над легендами о Николе Угоднике. Этот цикл полностью вошел в книгу «Звенигород окликанный. Николины притчи» (Париж — Нью-Йорк — Рига — Харбин, 1924. Далее: Звенигород окликанный). Здесь добавлено небольшое вступление, в котором Ремизов суммировал народное восприятие Св. Николая в России: «Русский народ сказкой сказал о Николе: свою веру, // свои чаяния, // свою правду <...> Кто не услышит сокровенного слова о суде, судьбе и доле, тот и по складу сказки примет от слова теплую пламень и осияет сердцем» (Звенигород окликанный. С. 8). Рецензируя эту книгу, Зинаида Гиппиус (Антон Крайний) подчеркнула «уменье [Ремизова — Ред.] сливаться с очень реальной и очень таинственной стороной русского духа <...>. Ремизов вовсе не «описывает» его, он говорит, <...> как бы изнутри, сам находясь в нем. <...> Страницы Ремизова, где он сам становится частью этой жизни с ее безмерностью и неуловимой мерой, с ее всегдашним, хотя бы чуть заметным, уклоном к «юродству» (напрасно мы понимаем его только в отрицательном смысле!), эти страницы и драгоценны, их-то и нельзя не любить, если любишь и чуешь Россию» (СЗ. 1924. № 22. С. 447—449).

Определяя свой подход к народным источникам, Ремизов считал, что в случае художественного пересказа определенного сюжета «все сводится к самой широкой амплификации, т. е. к развитию <...> подробностей или к дополнению к <...> тексту, чтобы в конце концов дать сказку в ее возможно идеальном виде. Что и как прибавить или развить и в какой мере дословно сохранить облюбованный текст, — в этом вся хитрость и мастерство художника» (Ремизов А. Письмо в редакцию // Золотое руно. 1909. № 7—9. С. 146).

В «Николиных притчах» главный герой чаще всего появляется в образе старичка, иногда даже без указания имени. В ремизовских легендах Никола часто более активен, чем в источнике. В авторской интерпретации фольклорного сюжета он подчас заменяет собой Христа, апостолов или других святых. Отдельные детали ремизовских притч более реалистичны, чем в источнике. Главная функция Николы — заступничество за бедных и помощь в крестьянском труде, однако он так же наказывает за скупость, жадность и ложь, за стремление к обогащению, непослушание и неизменно награждает за щедрость. В выборе легенд и сказок отразились интересы Ремизова-писателя. Значительная тема сборника — тема неизменной человеческой судьбы, одна из основных в ремизовском творчестве. Принятие своей судьбы награждается за гробом, попытка обойти судьбу неизменно оканчивается поражением. Так, легенда «Доля» целиком посвящена этой теме: старичок Никола вяжет людскую долю. В нескольких волшебных сказках со сказочными атрибутами (ковер-самолет, превращения, чудесные перемещения) Никола Чудотворец выступает в роли чудесного помощника. В большинстве случаев легенды и сказки у Ремизова значительно короче, чем в источниках. Основная линия сюжета выявлена более определенно за счет исключения отвлекающих деталей.

Тема Николая Чудотворца продолжала занимать Ремизова и в дальнейшем. В 1929 г. в Париже вышел двухтомник под названием «Три серпа. Московские любимые легенды» (Париж, 1929. Далее: Три серпа I—II). Название восходило к эпизоду

в легенде «Кипарис», где Св. Николаю в видении являлся всадник с серпами в руках. «Я ангел, держащий жатвенные серпы, — сказал всадник, — меня послал Господь дать тебе один из серпов: время жатвы приходит на весь мир» (Три серпа I. С. 45). В «Трех серпах» Ремизов значительно расширил круг источников, посвященных Св. Николаю. Теперь это были не только русские сказки и легенды, но и эпизоды из византийских и славянских житий Святого. Порядок легенд следовал Житию, то есть в совокупности представлял как бы последовательное повествование о жизни, прижизненных и посмертных чудесах Св. Николая, затем рассказывалось о перенесении его мощей в город Бари в Италии, после чего Никола отправлялся на Русь. Тринадцать легенд из книги «Николины притчи» заключали I том «Трех серпов». По сравнению с исходным сборником они были расположены в ином порядке, и легенда «Никола угодник», открывавшая сборник 1917 г., завершала первую книгу двухтомника. Второй том «Трех серпов», как и первый, состоит из 26 отдельных рассказов, географическое и хронологическое пространство которых ничем не ограничено. Последняя легенда в книге «Нареченная доля» — это легенда № 9 «Николино письмо» из «Николиных притч».

Если в «Николиных притчах» Ремизов в основном сохранял верность исходному фольклорному источнику, то в «Трех серпах» он часто соединял в одном рассказе реалии и события разных эпох. Так, в первом рассказе «Урс», повествующем о хорошо известном прижизненном чуде Св. Николая — помощи бедному отцу трех дочерей, Ремизов, сохраняя имя героя (Урс) и сюжет источника, перенес действие в среду жизни русской парижской эмиграции 1920—х гг.: «Сестры, чтобы жить в таком городе, морды куклам раскрашивали: раскрашенных отдавали заказчику, а этот заказчик нес в большие магазины для продажи <...> Урс служил в газетах по информации» (Три серпа I. С. 8). После вещих снов Урс находил на столе чек и догадывался, что он от Николая Чудотворца. Конец легенды возвращал повествование к начальному — раннехристианскому времени и местам земной жизни Святого: «Урс первый назвал это имя громко — Николай. И с тех пор имя Николай стало самым громким в Патарах» (Три серпа I. С. 12).

Отношение рецензентов и критиков к широко примененным в «Трех серпах» амплификациям и хронологическим сдвигам было неоднозначным. К. Мочульский видел в Ремизове — авторе легенд о Св. Николае — последнего из народных сказителей. Критик писал: «Он продолжает творимую легенду, начало которой в XI веке. И принимая из рук народа нить рассказа, он знает, какую возлагает на себя ответственность. Поддайся он соблазну подражания и «стилизации» — и светлый образ померкнет. Из иконы получится «портретная живопись». Ремизов и не пытается «народничать». От своего имени и своим голосом рассказывает <...> — все, что есть и что пережито, — кладет свой отпечаток на сказания о Святом Николае. Духовное явление в истории и географии не нуждается, анахронизмов не боится, с бытом ладит и чудесно примиряет самое древнее с наисовременнейшим. Для Ремизова легенды — не археология, а жизнь со всеми мелочами, и сегодняшний день и вечность» (СЗ. 1932. № 48. С. 480).

Полярно противоположную точку зрения выразил И. А. Ильин. Для него хронологические сдвиги в легендах о Николе у Ремизова (в «Трех серпах») подчеркивали «неправдоподобность и нереальность образа». Источник этого ремизовского приема Ильин видел в сновидениях: «И вот внешняя наглядность гибнет от безвкусносновидческого всесмешения; а религиозная обоснованность гибнет от смешения святого всемогущества с грешным волшебством и эмпирической техникой. Такую легенду нельзя увидеть художественно <...>. В такую легенду нельзя поверить религиозно» (Ильин И. А. Творчество А. М. Ремизова // Ильин И. А. О тьме и просветлении. Мюнхен, 1959. С. 120).

НИКОЛА УГОДНИК

Впервые опубликовано: Голос Москвы. 1907. № 298. 25 декабря. С. 1—2, под загл. «Николай, угодник Мирнокиевский и триста старцев—иноков. Повесть и сказание».

Рукописные источники и авторизованные тексты: Печ. текст «15 мая 1917» (Кор-НП) — РГАЛИ. Ф. 420. Оп. 1. Ед. хр. 15. Л. 45—48.

Прижизненные издания: Шиповник 7; Новая простая газета. 1917. № 2. 28 ноября. С. 2; НП-1917; Никола милостивый. Николины притчи. Пг.—М., 1918 (далее: НМ — 1918); Звенигород окликанный. Николины притчи. Париж — Нью-Йорк — Рига — Харбин: Алатас, 1924 (далее: ЗО); Перезвоны (Рига). 1927. № 33; Три серпа. Московские любимые легенды. Т. I. Париж: ТАИР, 1927 (далее: ТС I); Голубиная книга. Гамбург, 1946, под загл. «Сказание о Николе Угоднике».