Том 9. Лорд Бискертон и другие
Шрифт:
Гедж послушно их поднял. И без дополнительного стимула в виде револьвера он с готовностью оказал бы любезность такому громиле. Однако он тут же впал в полуобморочное состояние, какое порой вызывал в нем взгляд жены, но сейчас примешивалась тревога и слабое теплое сочувствие к заблуждавшемуся на его счет грабителю, принявшего его за ступеньку к богатству.
Слаттери, производивший проворный осмотр левой рукой, видимо, уже обнаружил тошнотворную истину. На грубом его лице проступила разочарованность, а кончик сломанного носа задергался от такого явного крушения иллюзий. Весь вид его кричал: вот человек, внезапно ткнувшийся носом в грубую реальность жизни!
— У тебя что ж, совсем, что ли, наличности нету? — брюзгливо спросил он.
— Ни цента! — вздохнул Гедж.
Слаттери горестно крякнул. На вид Гедж был толстячком богатеньким, и он рассчитывал на хороший куш. Спрятав револьвер в карман, несчастный грабитель сбил на затылок шляпу отчаянным и несколько даже байроническим жестом, при виде которого у Геджа вырвалось:
— Эй! А ведь я тебя встречал!
— Да? — равнодушно бросил Слаттери, ему уже все было безразлично. Столько суеты и хлопот, а в результате — денег даже на ланч не наскреб!
— Ты тот самый парень, который грабил меня в Чикаго! Саттери окинул его скучающим взглядом, говорившим: «Ах, у меня столько знакомых!»
— А в чем ты был одет?
— В серый деловой костюм с синей саржевой ниткой.
— Нет, не припоминаю. Извини.
— Ну, конечно же, это был ты! Тогда еще подскочил коп, и ты заставил, чтобы я взял тебя под руку. И мы пошли от него, будто старые дружки. Еще пели! Не помнишь, а?
— Чего пели-то?
— «О, руки бе-елые, как я ва-ас любил!» Ты подпевал басом. Лицо Слаттери внезапно осветилось.
— А ведь и правда! Теперь припоминаю. Так-так!
— Долгонек путь отсюда до старого Чикаго!
— А то!
— Они мне и фамилию твою назвали. Сейчас вспомню…
— Они — это кто?
— Копы. Когда я им тебя описал. А, вот! Вспомнил! Суп Слаттери. Один из копов заметил, что похоже на Супа Слаттери, а другой добавил, да, очень может быть, это Суп и есть. И опять стали играть в шашки. Удивлялись только, с чего это вдруг ты стал грабить людей на улице. Сказали, ты — эксперт по взлому сейфов.
— Случается, что и уличным грабежом подрабатываю, — несколько сдержанно объяснил Слаттери. — А что, есть возражения?
— Никаких! — поспешно заверил Гедж. — Решительно — никаких! Лично я ничуть не против.
Возможно, Гедж даже ввернул бы классический прецедент с Микеланджело, который тоже не удовлетворялся одним видом искусства, но Слаттери уже вернулся к животрепещущему вопросу дня.
— Послушай, а чего ж у тебя наличных-то нету?
— У меня никогда не водится.
— А по виду — богатенький.
— Богата моя жена. Просто ужас! Покойный муж оставил ей миллионы..
— А ты, значит, подсуетился и ободрал вдовицу? Недурно устроился.
Настроен Слаттери был весьма неодобрительно. Не чуждый сентиментальности, он, когда видел в кино холодный брак по расчету, всегда свистел в знак осуждения.
Гедж уловил оскорбительный намек.
— Женился я не из-за денег, — с чувством возразил он. — Я и сам в то время был богат. Но, к несчастью, играя на бирже…
Теперь в манере Слаттери не осталось и капли суровости. С теплым, сердечным интересом смотрел он на Геджа.
— Так ты тоже угодил под большой крах?
— Ну! Все потерял. До последнего доллара.
— И я. — Слаттери поморщился при воспоминании. — Крутой вираж! Вот были денечки! Точно ухаешь вниз на скоростном лифте! Были у тебя «электрические»?
— А то!
— А почем покупал?
— По сто шестьдесят семь.
— А я — по сто шестьдесят девять. А «Монтгомери Уорд»?
— Обошлись мне по сто двенадцать.
— И мне — тоже.
— «Дженерал Моторс»? — нетерпеливо допрашивал Гедж.
— Эй! Давай про что другое поговорим.
На несколько минут оба финансиста унеслись мыслями в прошлое. Наконец Слаттери вздохнул.
— Что ж, рад был увидеться с вами снова, мистер… как вас там?
— Гедж. Дж. Веллингтон Гедж. И я очень рад встрече, мистер Слаттери. Как насчет пропустить по маленькой?
Тень прежней угрюмости проскользнула в тоне грабителя.
— Не понял. Как это «пропустить по маленькой»? У тебя же нет денег.
— Так ты мне одолжи!
Нельзя сказать, чтобы в планы Слаттери, отправлявшегося на уличный грабеж, входило финансирование будущих жертв, но в голосе его собеседника проскользнуло нечто такое, что в нем откликнулся дух благородства; и он протянул сотню франков.
— Слушай, а ты не мог бы увеличить заем до двух сотен?
— Хм, ладно, — согласился Слаттери без особой сердечности.
— А знаешь, что я тебе скажу! — воодушевился Гедж. — Одолжи-ка ты мне для ровного счета — тысячу! Получится кругленькая такая, симпатичная сумма!
Без особого пыла Слаттери отлепил mille [1] от своей тощей пачки, словно бы недоумевая, где это он подцепил идейку, будто уличный грабеж — прибыльное предприятие?
1
Тысяча (франц.).
За столиком в маленьком кафе у гавани Геджа обуяла словоохотливость. Уже много месяцев он томился по сочувственному уху, в которое мог бы излить свои несчастья, и наконец оно подвернулось. Этот миляга-взломщик, решил он, услышит все.
— Да-с, сэр, — приступил он. — Вот так оно все… Все деньги у моей жены, а я в доме так, «Эй, ты! Принеси-подай!»
— Неужели правда?
— Да-с, сэр. Простофиля, вот я кто. Так, никто. Ты не промахнешься, если скажешь, что я — птаха в золоченой клетке. Чего бы ни пожелала миссис Гедж, все так и делается. Хотел я жить в Калифорнии. Нет, настояла, чтоб мы поехали во Францию. Ты что думаешь, будь у меня деньги, я б жил в такой дыре, как Шато «Блиссак»? Нет, сэр! Вернулся бы в Глендейл, где мужчины — настоящие мужчины! Слаттери чуть вздрогнул.