Томка и рассвет мертвецов
Шрифт:
— Я сто лет не была в ресторане. Сам понимаешь, при таком ритме жизни хватает только на домашние ужины и редкие выходы в свет по выходным.
— Понимаю. Да и я, честно сказать, выбрался впервые за несколько лет.
— Неужели? Мне казалось, что при твоем роде деятельности возможности обедать и ужинать в хороших заведениях не так редки.
— Ну, обедать приходится часто, но в большинстве своем это деловые встречи и посиделки с друзьями. Сегодняшний вечер…
Я запнулся. Она склонила голову в ожидании продолжения фразы. Глаза смотрели
— Сегодняшний вечер — особый, — закончил я вполголоса, чтобы не привлекать внимания детей. Маневр не удался: Ваня, присосавшийся к стакану с соком, навострил уши.
«Черт, — подумал я, — вот ведь идиот! После такой фразы ты должен будешь вынуть из кармана кольцо и припасть на одно колено!».
— Олесь, я хотел сказать, что… в общем, мне есть о чем поговорить с тобой. Чуть позже.
Она ответила кивком и хитрой улыбкой.
«Когда же принесут еду?!».
Следующие полчаса ушли исключительно на поглощение холодных закусок и неспешные разговоры. Олеся рассказывала о своих делах в детском саду, привела несколько веселых историй, в которых фигурировала моя дочь. Томка при этом, смущенно почесывая нос, опускала глаза в тарелку и с удвоенной силой принималась поедать картошку фри. Мы успели пропустить еще пару бокалов, и я постепенно расслаблялся.
В какой-то момент Олеся, бросив короткий, но очень многозначительный взгляд на меня, предложила ребятишкам пойти в детскую комнату.
— Я еще не доела! — возмутилась Томка.
— Оставишь напоследок, — сказала Олеся. — Скоро принесут пирожное, вот и закусишь сразу. Ты же вечно голодная. Вань, составь Тамаре компанию. Там в комнате показывают мультики, я видела.
Иван лишь кивнул, допил свой сок и поднялся из-за стола. Томка нехотя потянулась следом. Я провожал их затравленным взглядом.
Мы остались одни. Олеся приподняла свой бокал, в котором оставалось вина чуть меньше половины.
— Антон, я хочу выпить за тебя.
Это был неожиданный поворот.
— Я давно хотела тебе сказать, что ты замечательный отец. Знаешь, я давно работаю в детском саду и вижу самых разных родителей. Я ведь выпустила две группы, Томкина уже третья по счету. Таких отцов я почти не встречала. Ты молодец.
Я не знал, что сказать. Просто поднял свой бокал и допил остатки вина.
Что ж, замечательный ход. Олеся сама взяла нужную ноту, понимая, что я все никак не могу собраться. И она значительно облегчила мне задачу.
— Спасибо на добром слове, — начал я, потирая край бокала. — Но сегодня со мной кое-что произошло. Это подтолкнуло меня к тому, чтобы…
Махнув рукой, я рассказал ей все от начала и до конца. Не стал вдаваться в детали расследования, сказал лишь, что отправился за город по делам. Олеся слушала очень внимательно. Я чувствовал, что ей это интересно и важно. Давно я не встречал такого благодарного слушателя.
Закончив рассказ о своем дорожном приключении, я сказал:
— Сегодня я, пожалуй, очень
— Только сегодня? Не так давно на вас нападали.
— Да, это были сильные впечатления, но здесь другое. Не знаю, как объяснить. Я подумал, что могу однажды не вернуться домой, а она будет сидеть и ждать. И никто не рискнет ей сказать, что папа уже никогда не придет. От этих мыслей меня… мне совсем худо.
Я умолк. Что-то стало сдавливать мое горло.
Олеся нагнулась ближе и положила свои ладони поверх моих.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать.
— Правда?
— Да. Я ведь у Ваньки тоже одна. На папу надежд мало.
Повисла пауза, в течение которой, клянусь, я успел перебрать все возможные варианты развития событий. Сколько веревочке ни виться, вариант у нас только один. Но я почему-то страшно тормозил.
Олеся меня опередила. Она подалась совсем чуть-чуть вперед и поцеловала в губы. Робко, трогательно и очень нежно. Это продолжалось всего секунду…
… но это было волшебно.
Мы не отпрянули друг от друга, как в прошлый раз в доме Олеси при нашествии детей. Нам здесь, в полутемном углу ресторана, никто не мешал. Мы задержались на несколько мгновений, затем медленно вернулись на свои места. Руки, впрочем, Олеся не убрала.
Слова любви готовы были сорваться с моих губ, но я вымолвил лишь это:
— Не оставляй нас.
Домой мы отправились на такси (машину я после вина, разумеется, оставил на ресторанной парковке). На город опускались сумерки. Дети сидели сзади вместе с Олесей и страстно шушукались. Я не мог с переднего сиденья определить тему разговора, но затылком чувствовал напряжение Олеси. Если ребятишки засекли поцелуй, то нас ожидали допросы. Меня-то уж точно, стоит только добраться до дома и остаться с дочкой наедине.
Я вздохнул. Олеся, сидевшая за моей спиной, очевидно, услышала вздох. Мгновение спустя она легонько коснулась моего бедра. Я опустил взгляд. Олеся протянула свою ладошку сбоку от сиденья. Я коснулся ее пальцев.
— Все хорошо? — шепнула она, придвинувшись ближе к спинке моего кресла.
— Да, конечно.
— Вот и хорошо.
Она крепко сжала мою клешню.
— Оля-ля, — игриво протянула Томка, — приехали!
Фраза имела двойной смысл: мы действительно подъехали к дому.
Пока я рассчитывался с водителем, Олеся высаживала детей. Я покинул машину последним. Когда такси уехало, мы остались на площадке перед подъездом. Томка стояла рядом с Ванькой и в упор разглядывала меня. Я отвернулся.
— Ну что ж, еще раз большое спасибо за чудесный вечер, — сказала Олеся. — Наверно, уже поздно.
— Детское время, — брякнул я невпопад, глянув на часы.
— Я поднимаюсь раньше семи. Ванька-то выспится, а вот мне…
Я кивнул, очень надеясь, что она не увидела в моих глазах огорчения. Но она увидела и поспешила ответить взглядом: «Все хорошо, всему свое время».