Тонкий лед

Нетесова Эльмира Анатольевна

Вторую половину возглавил Казбек, семилетний жи­листый кобель с мрачным непредсказуемым нравом. У него на теле сохранилось много боевых шрамов и рубцов. Он никогда не уходил из драки побежден­ным. Уж если Казбек вцепился в кого-то, исход был однозначным.

Вскоре из бараков послышались крики, визг, вопли, матерщина. Они сопровождались рыком, коротким злым лаем.

Вот зэк заколотился в решетку окна, но не выско­чить. Мужик орет, захлебываясь болью и собствен­ной кровью. На горле, вцепившись в него всеми клы­ками, повис Казбек. От такого как от погибели не оторваться.

— Помогите! — упал вниз. Собака сорвала, дернув напоследок так, что ни дышать, ни кричать стало нечем.

Зэки рвутся в окна, пытаются выскочить в двери. Напрасно, они оказались в ловушке. Собаки валили с ног и расправлялись с людьми за каждый камень и булыжник, брошенный в них из куража.

— Начальник, помоги! —доносилось из окон барака.

— Вот это да! Лучше спецназа справились! — уди­вился Соколов и попросил тренера,— останови своих! Загони в машины!

— Не спешите! Рано. Еще не все козлы получили трепку! Пусть уложат, тогда сами вернутся. Уйдут из бараков. Мне их звать не стоит, сами заскочат по ма­шинам! — ответил тренер равнодушно.

Через час крики в обоих бараках начали стихать. Зэки других бараков предусмотрительно закрыли все двери, с ужасом смотрели во двор, где в ожидании остальных носились громадные псы с окровавленны­ми пастями и мордами.

Как и говорил тренер, все они сами покинули бара­ки и попрыгали в машины.

В зоне стало тихо. Ни один зэк не решался высу­нуться наружу. Ни один оперативник не хотел загля­нуть в барак. О требованиях забыли мигом. Лишь сто­ны слышны со шконок, из углов. Тот, кто успел заско­чить наверх, оказался счастливее прочих. Их никто не потрепал, не укусил, не порвал.

Буза была подавлена, но... трое оперативников, еще в самом начале схваченные зэками, поплатились жиз­нями за то, что попытались уговорить и успокоить, убе­дить людей, уберечь от ошибок. Их истыкали ножами и спицами, а, убив, глумились уже над мертвыми. Зэки не слышали слов, потому что у ослепшей ярости нет ушей, нет души и сердца.

Собаки порвали насмерть пятерых мужиков. Чет­веро из них были приговорены к пожизненному зак­лючению. Последний, пятый, ночью сошел с ума. Выполз из-под шконки и стал бросаться на своих. Его увезли в психушку этой же ночью и тоже насов­сем...

На следующее утро Александр Иванович Соколов сам приехал в женскую зону. Разыскав Касьянова и Платонова, долго их благодарил, делился подроб­ностями случившегося.

— Я ж сразу ментам позвонил, сказал обо всем. А они мне одно твердят: «Самим на происшествия по­слать некого. Людей не хватает. Где для тебя возьмем?». «Они разгромят административный кор­пус»,— говорю им. А они в ответ: «Спасайтесь сами, пока живы!» Знаю, ворвись они к нам, камня на камне не уцелело бы. И, главное, все ушли бы на волю! Там у берега пять барж стояло. На всех хватило бы! Пред­ставляете, что было б в городе? Махровые убийцы вырвались бы на свободу! Скольких уложили б они? Даже представить страшно!

— Ты в кабинете был? — спросил Касьянов.

— Созванивался с войсковой частью, чтоб устано­вили барьер и не пустили зэков в город!

— Отказали? — спросил Егор.

— Да. Ответили, что у них пограничные войска, а не вневедомственная охрана. И что своих ребят они не подставят под уголовников. Я командира предупре­дил, что он может сам поплатиться семьей и детьми. Послал меня и бросил трубку.

— Саш, а почему забузили два барака? — спросил Касьянов.

— В остальных — работяги, все по срокам. Ни у ко­го нет пожизненного. Им приключения ни к чему. И хо­тя требования бессрочников на словах поддержали, не бесчинствовали, никого не задели. Помнили, что у них есть завтра. Его у самих себя отнимать не захо­тели и отмежевались от фартовых мигом. Шушера ду­мала справиться сама, но не обломилось ей такого праздника!

— Странно все сложилось в этой ситуации. Еще не было такого, чтоб нашу зону оставили на произвол судьбы. Когда все улеглось, и я обдумал происшед­шее, сделал один вывод: кто-то меня выдавливает или хотел подставить. Кому-то выгоден полный провал или даже моя смерть,— сказал Соколов, мрачнея.

— Да что ты, Сашка? Откуда у тебя враги? — не поверил Федор Дмитриевич.

— Иное на ум не приходит. Осмысли все жестко и ты тоже придешь к такому выводу.

— Думаешь, нашли тебе преждевременную заме­ну? Кто-то очень торопится? Но спешить еще не зна­чит справиться! А что, если приемник запорется? Сам знаешь, у тебя одна из сложнейших зон! Контингент зэков — прескверный. Кто согласится заменить? Ума не приложу. Надо быть идиотом или законченным на­халом, чтоб добровольно согласиться на твою зону! — говорил Касьянов.

— Не надо, Федя! Сам знаешь, любому прикажут, и примет! Куда денется? У нас не просят, не уговари­вают. Приказано — выполняй! Я тоже не хотел, а кто спрашивал мое согласие или желание? Велели при­нять зону, и все на том. Теперь, конечно, работать легче стало. Есть своя техника, причал оборудован. На де­лянах — будки-бытовки. Зэки после работы в них нор­мально отдыхают. Но это всё — условия, а люди оста­лись прежними. Что ни говори, уголовник он хуже зверя.

Способен на все. Мозги почти у всех набекрень съеха­ли, и нормальных слов не понимает никто. Только через разборку или мать... Сам не верил поначалу, вскоре убедился,— вздохнул Соколов.

— Слушай, Сань, мне для ремонта в пяти бараках половая доска нужна. А у тебя на пилораме это запро­сто изобразить могут твои мужики. Давай махнемся? Вы нам—доски, мы вам—спецовки. И все доволь­ны! — предложил Касьянов.

— А не придерутся проверяющие, увидев моих коз­лов в военной форме?

— Теперь рабочую одежду из камуфляжа шьем! Скоро школьники вместо формы наденут нашу камуфляжку. А ты еще раздумываешь! Выгодное дело пред­лагаю: одно из требований твоих зэков будет выполне­но,— подбадривал Федор Дмитриевич.