Тоннельщики
Шрифт:
— У вас есть три секунды на ручной перевод огня на авианосец и БДК, — на языке каас сказал Богдан, поднимая с полу крюк. — Раз, два, три…
Вырывая кусок мяса, хищное жало клюнуло второго пилота в левое бедро, вахтовый скафандр выпустил наружу кляксу гермозаплатки. Через секунду заплатка появилась на правом бедре и на правом плече. Пилот зашёлся в безумном крике боли. Глядя прямо в глаза первого пилота, Северов хладнокровно пытал его напарника.
— Аварийные коды вам вбивают в подкорку, как думаешь, жало достанет до мозга? — замахнулся Богдан.
— Не надо! — сломался первый пилот.
— Умничка, — дуло пистолета уперлось в шлем вахтового скафандра в районе затылка каас. — Переводи стрельбу.
— Я не могу!
Бах! Второй пилот дёрнулся и затих. Черное дуло вернулось на место.
— У тебя небогатый выбор.
— Не надо, не убивайте! Я могу задробить стрельбу, погасить реакторы и отключить энерговоды! — пилот сжался в комок.
— Гаси.
— Но-но-но, отключ… пропадёт искусственная гравитация…
— Тебя это не долно волновать, — Богдан замахнулся крюком.
Руки каас быстрокрылыми птахами запорхали по виртуальным сенсорным панелям. Орудийные башни перестали плеваться смертью, отключился главный реактор.
— Вот видишь, как всё просто, — похвалил Богдан пилота, который скосил глаза на обзорные экраны. — Молодец.
Северов проследил за взглядом трусящего ксеноса, по-прежнему не на секунду не расслабляясь. У каас в пилот-ложементах мальчики и девочки тоже не пальцем деланные. Пилотов бывшие союзники гоняют как сидоровых коз. Подготовка у них ого-го! Стоит моргнуть и тот что-нибудь отмочит. Самый первый страх прошёл, вытесненный индивидуально подобранным фармокологическим набором и приёмы психологического тренинга летун наверняка вспомнил и сейчас, морда собачья, о пакостях думает. В другом месте и в другое время они могли бы поговорить за жизнь и выпить по чашечке кофе до которого каас оказались большими охотниками и могли дуть напиток целый день, отрываясь только на посещение уборной, а так пришлось работать жёстко, ломая через колено давшего слабину разумного. Будь в рубке воздух, для закрепления эффекта Северов бы ещё слизнул кровь с крюка или отмочил ещё какой-нибудь номер из той же серии. Кровожадные земные варвары такие кровожадные, что просто жуть — врагов жрут прямо на поле боя, особливо предпочитая сердца или ещё теплую печень. Агитация и пропаганда рулят. Приёмов полевого экспресс-допроса и ломки разумных любых рас он знал вагон и маленькую тележку. Судя по загоревшимся в глазах пилота огнях, тот действительно видит на голомониторах нечто интересное.
Развернув ложемент так, чтобы пленник, он же заложник и много кто ещё (Северову было лень перечислять), не брыкался, Богдан посмотрел на обзорный экран. В темной бездне космоса, чью глубину не мог передать никакой экран и объёмная голопроекция, разгорался новый бой. Из гиперпространства вываливались боевые корабли Третьего Флота. Авианосец, линкоры, крейсера и суда поддержки с ходу вступали в бой, отрезая эскадре каас пути к отступлению. Футуристичные «шишки» проекторов крепостных полей закрыли силовыми экранами разворачивающуюся к бою эскадру, за их спинами из тьмы полуторакилометровые шары на палочках мощных «гравитационных колодцев» перекрыли саму возможность запуска гиперпространственных двигателей для совершения прыжка в радиусе трёхсот тысяч километров. А между тем финиширующие корабли сопровождения, не успев вывалиться в трёхмерное пространство, сразу запускали торпеды и глюонные самоходные мины. Лишив себя и противника скоростного манёвра, Третий флот обрушил на супостата натуральный огненный шторм, заставляя фрегаты, крейсер, авианосец и БДК уйти в глухую оборону. Более совершенная система целеуказания, БИУС и масс-радары монитора показывали, что эскадра противника насчитывала на три судна больше, чем высвечивал БИУС скафандра Богдана, просто два фрегата и крейсер искусно прятались в «тени» двигателей авианосца и БДК.
Ответные огненные копья заклятых друзей бессильно расплылись по щитам, истребители и штурмовики, выпущенные авианосцем, угодили под перекрёстный огонь ПВО, а на отходе их уже поджидали развернувшиеся самодвижущиеся минные поля. Лишённые маневра, более полусотни машин стали мишенью и лёгкой добычей земных канониров. Выдвинувшийся в первую линию линейный корабль типа «Неотразимый» гвоздил и гвоздил из всех стволов и ракетных портов по двигательным отсекам кораблей противника. Скоростные минные заградители по большой дуге обошли сражение, окончательно заперев обречённых глюонными минами. Эти же минные банки прекрасно послужат сдерживающим фактором для возможного подкрепления или скрытого резерва. Чтобы подойти на выручку окружённой эскадре требовалось протралить пространство или уничтожить сотни малоразмерных целей, а это время как не крути.
Северов хищно осклабился — каас не просто так выставили против станции артиллерийский монитор и несколько эскадрилий штурмовиков и истребителей, они ловили на живца, готовясь растерзать явившуюся на стройплощадку жирную муху спасателей. Настроившие паутину волосатые пауки никак не ожидали импровизации одинокого штурмовика и попадания в капкан не травоядного оленя, а хищного ящера с планеты Бзас. Ближайший родственник вымерших земных динозавров с ходу щёлкнул громадными челюстями с тридцатисантиметровыми акульими зубами. Охотники сами стали добычей, зубастая акула по всем статьям проиграла белой акуле. Адмирал Иванцов захлопнул ловушку.
— Передай сигнал о капитуляции, — жало стального крюка упёрлось в грудь пилота. Глядя на стремительно приближающееся звено бомбардировщиков под прикрытием эскадрильи истребителей, приказал Богдан. — Сдавай корабль, мразь!
Сведя глаза в кучу, каас боялся оторвать взгляд от смертоносной стали, грозившей разрезать скафандр и то, что под ним. Убрав так пугающий малахольного летуна крюк, Богдан простимулировал его ударом кулака по шлему:
— Пошевеливайся, падла, пока нас не разнесли на атомы! Быстро!
— Да-да, — сомлел пилот от вернувшегося ужаса во плоти и злобных, леденящих глаз напротив. Это не человек, это сам дух мщения Изги, вымораживающий заживо нутро. Люди не могут в одиночку захватывать целые корабли с экипажами в три сотни штатных единиц, а этот монстр прошёл через броню и боевых дроидов с легкостью языческого бога смерти, уничтожая всё вокруг себя. Теперь он верил байкам о страшных землянах, поставивших на колени неукротимых роух. Люди не живут с такими ранами, а то, что они есть и человек испытывает мучительную боль даже догадываться не надо. Оплавленный бок, вмятая грудная пластина и заплатки, заплатки… Во многих местах подкрашенная бурым цветом, гермопена клочьями торчала из многочисленных прорех.
— Шевелись! — мощная оплеуха, от которой едва не раскололся шлем, вернула пилота на землю. Дрожа всем телом, каас выполнил приказ.
Бомбардировщики отвернули, два звена истребителей остались плести петли и кружева вокруг захваченного трофея в ожидании штурмового бота и призовой команды.
— Руки! — приказал Богдан, снимая с пояса специальные наручники с функцией парализации. Пилот с видимым облегчением протянул вперёд руки. Заковывают, значить убивать не будут.
Призовая команда высадилась на артиллерийский монитор через четыре минуты. За этот короткий промежуток эскадра каас лишилась одного фрегата, разнесённого на атомы, и двигательного модуля монитора. Крейсер и второй фрегат тоже дышали на ладан. Авианосец пострадал меньше, но и его участь не лучилась лучами добра. Туша в два с половиной километра длиной покрылась многочисленными язвами накрытий и теперь заваливалась на левый бок, фонтанируя во все стороны газовыми выхлопами. Не было никакого длительного противостояния и трагической кульминации сражения, эскадру элементарно задавили силой. Съевший не одну собаку на линейных сражениях, опытный ирийский адмирал не подставил ни одного своего корабля под гарантированное поражение, навязав противнику бой на предельных дистанциях, где у него было подавляющее преимущество. Пилот в ложементе вёл себя спокойно, меланхолично разглядывая потолок, а Богдан с каждой минутой слабел, едва удерживаясь на ногах. Адреналин схлынул, накатила слабость. Держа дверь и им же пробитую дыру на прицеле, он чуть не всадил бластерный болт в штурмовой «Хорс», показавшийся в оплавленном проёме. Прибыли, наконец. Встроенные в скафандры компьтеры и БИУСы обменялись пакетами данных, но майор Тихомиров, ввалившийся в рубку во главе целого отделения бравых парней, настроился на волну Северова и представился по всем правилам, на что Богдан отрешённо кивнул, лениво взмахивая рукой:
— Тоннельщик Северов, вон, гляди дырок сколько наделал и во мне наделали, черти окаянные.
Прочитав данные биометрии тоннельщика, поступившие по каналу обмена информацией, Тихомиров сначала тихо присвистнул, потом ошалело вчитался в показания счётчика Гейгера и рявкнул подчинённым:
— Смирнов, Елисеев, хватайте майора за руки-ноги и мухой тащите на бот, а потом быстро-быстро чешите до хаты. Там сдадите его в госпиталь. Исполнять!
— Есть!
Две расплывающиеся массивные фигуры мутными тенями накатили на Богдана и подхватили его под руки. Дорогу до штурмового бота он помнил урывками, как и полёт, а прикрытый силовой плёнкой ангар авианосца «Адмирал Нахимов» и госпиталь в голове уже не отложились.