Торлон. Война разгорается. Трилогия
Шрифт:
— Трудно найти более неподходящее место для того, чтобы прятать моего отца! Скорее всего, если Ахим не сошел с ума, он будет совсем не рад вашему приезду. Я бы тоже поостерегся. Тем более что я, как вы понимаете, не намерен оставлять отца и поеду с вами. Надеюсь, Хейзит, это не обсуждается?
Исли увидел, что друг в замешательстве. Помолчав, тот тихо сказал:
— Поезжай, тебя никто не держит…
— В твоем ответе я был почти уверен. Вот только не получить бы стрелу в спину.
— Ты про Тангая? Кажется, ты ему достаточно надоел, чтобы он стал тратить на тебя стрелы, — невесело усмехнулся Хейзит. — Ты с Веллой уже говорил?
— Она, боюсь, тоже будет против. Не стал…
— Ты уверен, что хочешь ехать с отцом?
— Хейзит, у меня было время как следует обо всем подумать. Ты помнишь, что в начале нашей с тобой дружбы я не слишком его жаловал и даже скрывал, что мы с ним родня. Когда мы нашли его здесь, у меня возникли некоторые сомнения. Я не был уверен в том, стал ли он мне ближе оттого, что ранен и беспомощен, или, напротив, безмерно далек, если совершил предательство, в котором, как я чувствовал, все вы его подозреваете. И меня заодно.
— Гийс…
— Но эта женщина приоткрыла завесу над произошедшим, и я теперь точно вижу, что он хотел как лучше. Его враги — мои враги. Наши враги. Я должен позаботиться о нем. Лучше меня никто этого не сделает.
Исли догадывался, что для Хейзита тема отца — больная тема. Он не знал предыстории этого разговора, но сразу поверил в искренность слов белобрысого юноши. Сказал, положив ему руку на плечо:
— Нам твоя помощь понадобится.
Слушая их разговор, Атмар понимал, что домой сегодня попадет поздно. Если вообще успеет до ночи. За один завтрашний день он не успеет выполнить оставшиеся заказы. Задержка со сроком означала для него потерю части причитающихся денег. Когда-то он сам ввел для себя это правило, и оно неплохо на него все это время работало, привлекая заинтересованных заказчиков. Кто же предполагал, что ему придется колесить по Торлону, возить трупы, сражаться с мергами, обхаживать женщин из Обители Матерей да еще таскать за собой сына, который мог бы отчасти заменить его на кузне и хотя бы понаделать заготовок для будущей ковки? Тэвил! В следующий раз надо дважды подумать, прежде чем соглашаться вступать в сомнительный сговор. Он совсем не против того, чтобы в Вайла’туне наконец восторжествовала справедливость, но надо же заранее понимать, какой ценой. Ладно, прочь глупые мысли! Сам виноват, что попал в дурацкое положение. Никуда теперь не денешься. Нужно пройти путь до конца. Во всяком случае, Т’аману нельзя просто так оставить. Гвидан не поймет. Хотя она-то и втянула их в это сомнительное предприятие…
— Почему не сделать проще? — сказал он, чувствуя, что сейчас завязнет окончательно. — Если вы знаете, как добраться до этого богача Томлина, так давайте собираться и отправляться туда, пока снова не стемнело. К нашему сторожу вовсе не обязательно заявляться всей толпой. К нему пойдет тот, кто с ним хорошо знаком. Подробно все расскажет. Остальные подождут где-нибудь на безопасном расстоянии. Только и всего. Если он такой толковый, каким его описывала Т’амана, все наши вопросы быстро разрешатся.
— Здравое предложение, — согласился Исли. — Я всегда предполагал, что у кузнецов голова работает не хуже рук. Так мы и поступим. Только, — он поморщился, — нам бы как-нибудь избежать необходимости тащиться с такой важной поклажей через весь Вайла’тун… Но это, похоже, неизбежно: насколько я слышал, Томлин живет где-то возле самого канала, неподалеку от замка.
— Есть одна кружная дорога, — возразил Гийс, уже собравшийся уходить и готовиться в путь. — Придется проехать через Обитель Матерей, но, если ее обогнуть, там летом можно добраться до противоположного края Вайла’туна и почти вдоль опушки достичь поместья Томлина.
— Летом, говоришь? А зимой?
— Зимой я там не ездил, но почти уверен, что ничего не изменилось. Не хотите попробовать?
— Не хочу, — сознался Исли. — Но придется.
— А из Обители нас не заметят? — уточнил Атмар.
— Еще как заметят! — Исли погладил себя по пузу. — Там дозор не хуже, чем на заставе. Только что нам с того? Пусть себе любуются. Не будут же они по нам стрелять. Но ты прав — тянуть с отъездом не следует. Давайте собираться.
Сани у Исли были довольно длинными, так что троих удалось разложить без больших сложностей: спящую Т’аману — рядом с безвольно покорившимся судьбе пленником, Демвера — у них в ногах, головой вперед. У Демвера под утро начался жар, он бредил, что-то беззвучно говорил, но вел себя спокойно, и Гверна дала добро на его отправку. Атмар, Ниеракт, Гвидан и подоспевший в последний момент Гийс расселись на бортики. После вчерашних одиннадцати тел получилось даже просторно.
Провожать их вышел весь смешанный торп.
Исли заметил незнакомых мужчину и женщину, очевидно, родителей насупленного мальчугана по имени Эйн, о которых упоминал Каур.
Каур с сыновьями махал им вслед рукой, как будто накануне они не были лютыми врагами. Гверна обнимала Хейзита за плечи. Его сестренка Велла стояла в стороне и почему-то плакала. Старик и мужчина в одежде мерга не принимали участия в проводах. Они расхаживали за спинами провожающих и ворошили ветки, рассматривая разложенных под ними покойников.
Сегодня им тоже предстояло невеселое занятие. Тем более что рыть могилы зимой — удовольствие сомнительное. Разве что три великана поучаствуют. Исли усмехнулся. Копаться в земле он терпеть не мог. Дрова рубить, сети плести, даже коров доить — это он мог завсегда. Но все, что касалось орудования лопатой, киркой или плугом, нет, от этих праведных трудов он отлынивал всей душой. Отнекивался, мол, живот мешает. На самом деле еще в далеком детстве они с приятелями пробрались на карьер, и его там не то случайно, но, скорее всего, не без помощи сводного братца, Мадлоха, с головой завалило глиной. Пережитый ужас навсегда остался у Исли в памяти, и он ни под каким предлогом не хотел его повторения. Правда, когда Хейзит предложил ему помочь и неплохо подзаработать на том же самом карьере, помогая строить громадную печь, Исли, собрав волю в кулак, согласился. Хотя и пользовался первой возможностью, чтобы оттуда слинять, как, например, в последний раз, когда нужно было спасать раненых после стычки с чужеземцами. Когда вчера они везли невесть куда одиннадцать тел, он всю дорогу ломал голову, под каким бы предлогом отлынуть от похорон.
— Сегодня похолодало, — сказал Исли, отворачивая раскрасневшееся лицо от встречного ветра.
— Не надо было в эту сторону ехать, — косясь на густеющие над головой тучи, буркнул Атмар.
Т’амана сидела в санях между телами Ниеракта и Демвера и старалась не смотреть вверх. Она надеялась, что долгая дорога до сторожки Ахима нагонит на нее спасительный сон и она встретится с ним и выяснит, что происходит и что ей делать, однако Исли был прав, и холод не давал ей расслабиться. Потом она осознала, что спать сейчас бесполезно, поскольку, даже если ей удастся вернуться в Навь, она не застанет там Ахима. Есть, конечно, надежда, что старик спит днем, но очень зыбкая. Лучше не тратить время, а собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Поскольку память подсказывала ей, что она не из этого жуткого мира. Ведь она, как и Каур, о чем он рассказывал вчера, помнила все свои схватки, а сейчас совершенно не могла восстановить картину битвы с мергами. С ней этого не происходило.
— Кажется, собирается снежная буря, — сказала она лишь затем, чтобы отвлечься.
— Теперь всегда так, — ответил Атмар, закрываясь широким ухом меховой шапки. — Никто уже не помнит, как солнце выглядит. Как будто специально. Стоило Кадмону поселиться в замке, день превратился в ночь, а ночь — в кромешную тьму.
— Кадмону? — удивилась Т’амана. — Кадмон, который сын Томлина? Он разве теперь в замке? Что он там делает?
— А ты что, не ходила на праздник? — Атмар недоверчиво посмотрел на нее как на не совсем нормальную. Скорее всего, он был недалек от истины. — Он там теперь живет. Вместе с молодой женой, будь она трижды неладна. Уродливая семейка.