Торжище брака
Шрифт:
Баронесса разразилась громкими восклицаниями и затем, спеша поделиться этой невероятной новостью с Магнусом, увлекла Тамару с собой.
Со странным волнением переступила молодая девушка порог квартиры великодушного человека, полюбившего ее ради нее самой и хотевшего избавить ее от нужды.
Узнав от лакея, что барон в своем кабинете, госпожа Рабен, знакомая с расположением комнат, прошла в гостиную. С необыкновенным любопытством Тамара осматривала большую комнату, роскошно меблированную и уставленную произведениями искусства. Вдруг одна картина особенно привлекла ее внимание: это был портрет Магнуса во весь рост. Молодая девушка вся погрузилась в созерцание
— Этот портрет он сделал для своей невесты, — прошептала баронесса.
Больной лежал на кушетке, обложенный со всех сторон подушками. Услыхав хорошо знакомые шаги своей соседки, он приподнялся, но вдруг яркий румянец залил его лицо. Он заметил Тамару, в нерешительности остановившуюся на пороге комнаты.
— Посмотрите, кого я к вам привожу, — сказала весело пожилая дама. — Но подойди же, Тамара!.. Боже, настоящие дети!.. Неужели, барон, вы были так же робки, когда носили кавалергардский мундир?
Молодая девушка быстро подошла и протянула обе руки Магнусу, который прижал их к своим губам. Барон не заметил странного сверкающего взгляда, устремленного на него Тамарой.
Как только все сели, баронесса сейчас же стала рассказывать мучившую ее новость. Страшная бледность покрыла лицо Магнуса, как только он узнал о неожиданном богатстве Тамары. С трудом подавив свое волнение, он поздравил ее. Это обстоятельство не ускользнуло от молодой девушки, но она продолжала весело болтать и юмористическим рассказом про свое посещение бала заставила до слез смеяться слушателей. Поговорив еще около часа, обе женщины простились с больным.
В тот же день было решено, что Тамара проведет два месяца у баронессы, а потом отправится в Швецию, чтобы вступить во владение наследством. Шарлотту она отпустила в Гапсаль погостить у сестры, с которой та не виделась около тридцати лет.
После переезда к баронессе для Тамары началась совершенно иная жизнь. Она сделалась центром общества, посещавшего госпожу Рабен, и молодую, красивую наследницу окружали теперь самым предупредительным вниманием. Казалось, даже сама суровая и сдержанная девушка совершенно переменилась. Она с благодарностью принимала все приглашения и была, по-видимому, в восхищении от нежности маменек, имеющих взрослых сыновей. Что же касается молодых людей, настойчиво осаждавших ее сердце и приданое, то относительно их она приняла особую насмешливую тактику, сбившую с толку баронессу. Принимая ухаживания с любезной и ободряющей улыбкой, она так искусно распределяла свою любезность, что каждый из ее обожателей льстил себя надеждой, что именно его предпочитает богатая наследница. Если же кто-нибудь из наиболее нетерпеливых отваживался сделать предложение, молодая девушка быстро выпроваживала его вон. При первых же словах любви очаровательная улыбка Тамары исчезала, в сверкающих глазах ее появлялось непередаваемое выражение, и она, казалось, забавлялась досадой людей, знавших ее бедной и не обращавших тогда на нее ни малейшего внимания.
Пфауенберг тоже со своим обычным самодовольством явился к баронессе, но на его прочувствованные поздравления молодая девушка ответила с таким нескрываемым презрением и сарказмом, что Этель Францевич сразу понял всю бесполезность своих дружеских излияний. Несмотря на внутренний гнев, ему пришлось ограничиться ролью простого знакомого.
Тем не менее он продолжал часто посещать баронессу, особенно по утрам. Однажды Тамара, войдя неожиданно в кабинет, с изумлением увидела, что госпожа Рабен сидит в кресле бледная, с закрытыми глазами. Пфауенберг, подняв
— Боже мой! Зачем вы позволяете, Вера Петровна, этому человеку гипнотизировать вас!
— Калхас приказал делать это, чтобы облегчить мою мигрень. Я чувствую себя лучше после сеанса.
— Не думаю, чтобы этот лицемер мог помочь вам! Но что это за острый и неприятный запах?
— Это специальный аромат Калхаса, которым Пфауенберг окружает меня через посредство своего медиума. Я нахожу его очень приятным! Впрочем, ведь известно, что в своем ослеплении ты осуждаешь все, что касается бедного Этеля Францевича!
Вечером пришел адмирал, и Тамара рассказала ему случайно виденную ею утреннюю сцену.
— Я ничего не понимаю в этой сцене, так как вовсе не верю в целительную силу этого лицемера, — прибавила она.
— Почем знать? Может быть, он гипнотизер и хочет внушить Вере Петровне, чтобы она сделала его своим наследником? Баронесса богата, и у нее нет детей, — ответил, смеясь, Сергей Иванович.
Наступил конец апреля. Тамара стала поговаривать об отъезде в Швецию в начале мая, но баронесса всячески старалась убедить ее не торопиться, так как имела в виду блестящую партию для Тамары.
Новый претендент был граф Метлов, изящный молодой человек, о роскошной жизни которого говорила вся столица. Граф был красив и, казалось, очень увлекался Тамарой. Его пожилая тетка, старая подруга госпожи Рабен, делала массу авансов, умоляя Веру Петровну употребить все свое влияние, чтоб дело состоялось. Трудно себе представить гнев обеих дам, когда Тамара категорически отказала графу и осталась равнодушна ко всем убеждениям. В первый раз в жизни баронесса устроила сцену своей любимице, упрекая ее в антихристианском злопамятстве, делавшем ее несправедливой к людям. Она говорила, что гордость и богатство вскружили ей голову и что она, как и все очень разборчивые девицы, останется старой девой. Тамара с замечательным спокойствием перенесла эту бурную сцену и ответила баронессе только улыбкой и поцелуем.
Вечером пришел Магнус, ставший теперь очень редким гостем, так как, видимо, избегал встречи с молодой девушкой. Опасаясь встретить кого-нибудь из обычных посетителей гостиной баронессы, он пришел довольно рано. Вера Петровна ушла в свой кабинет, извинившись, что должна на несколько минут оставить его одного с Тамарой, так как ей необходимо было написать письмо мужу. Молодые люди остались вдвоем.
Водворилось молчание, так как теперь их разговору недоставало прежней свободы. Вдруг Тамара отбросила свое вышивание, пододвинула табурет к креслу барона и после минутного колебания сказала с видимым замешательством:
— Я… я хотела попросить вас об одной вещи, барон!
— Меня? — спросил с удивлением Магнус, поднимая голову, но, заметив волнение молодой девушки, поспешно прибавил:
— Располагайте мной! Вы знаете, что я всегда счастлив сделать вам что-нибудь приятное.
Тамара быстро подняла голову.
— Отдайте мне письмо, которое я писала вам перед болезнью, или, еще лучше, уничтожьте его сами!
— Извольте, если вы этого желаете, — ответил он слегка дрогнувшим голосом.