Тот самый сантехник. Трилогия
Шрифт:
И тут Боря понял, что мысли — это просто буквы, что складываются в слова. А слов должно быть много. Чтобы было что читать, слушать, а иногда и снимать по этому «сюжету» фильмы, чтобы было что ещё и смотреть.
— А ты чего?!
— А чего я? — немного заплутал в дебрях размышлений крановщик. — Ой, маме забыл позвонить.
И тут Боря так же понял, что если судьба пишущего — обрекать читающего на убийство времени, ничем его не наполняя взамен, а лишь развлекая, то подобных писателей следовало бы цензурировать, а не продвигать на переполненный чепухой рынок книг, которых всё равно читать некогда до выхода на пенсию.
—
«Но, если общение с человеком после наркоза ещё можно понять. То как можно понять отсебятину так называемых писателей, что просто плодят пустоту, порождая биомассу потребителей?», — не выдержал и включился внутренний диалог на ночь глядя. И, словно прикурив от трубки, добавил философски: «Всё это — баланс спроса и предложения, Боря. Проблема в том, что многим удобно быть пустыми. Иначе придётся работать. Работа это всегда — состояние особого мышления. Не включая головы, настоящей работы не выйдет. Потому что работа — всегда процесс творческий. Иначе — переделывай».
Боря спорить не стал. Но безумно хотел выспаться, чтобы назавтра разгрести все дела и как следует поработать. И поэтому снова воскликнул:
— Стасян!!!
— А, так я и говорю, что протянул гантель на вытянутой руке. Держи, говорю, — ответил крановщик, словно от чего-то отвлекаясь. Рядом вроде бы даже послышалось «да завали, бля!», но у крановщика руки длинные, а костыли на раз-два ломает.
— Он её пытался двумя пальцами взять, — продолжил Стасян почти совсем тихо. — Типа надувная, думал. И не удержал, конечно. На ногу себе уронил. Обиделся чего-то потом. Как давай кричать и охать. Уволю, говорит.
— Так, а почему ты в госпитале? — уточнил Боря. — ТЫ, а не он!
— Так а полковник какой-то и говорит «Кого, ты блядь, увольнять собрался? Фокусника?». И давай ржать. Однокашник он Вездесуева или друг детства, вроде. Так по лицу и не скажешь. И весь зал угорать начал, как майор на одной ноге по сцене скачет, а уволить уже никого не может. Сначала, значит, все военные подхватили. Ну, в целях поддержать товарища полковника. Солидарные типа. Ну а потом по инерции и полицейские. Только Хромов подскочил, по столу кулаком ударил и говорит такой, не позволю, мол, товарища майора обижать. И все уже полицейские такие — да, не позволю. И ржать прекратили даже. Кричат военным заткнуться зачем-то. Один даже соком облил другого. Хромову первому табуреткой по челюсти прилетело. Это последнее, что помню. Очнулся на полу. Смотрю, гантель на ноге, а нога пополам. А вокруг, боря, хаос, как на рынке в чёрную пятницу. Гости от доблестных войск дерутся во всю с гостями от внутренних служб. Первых меньше, но у них по физкультуре показателей больше. А вторых больше, пузами задавили и всё тут.
Боря уже мало что понимал, протянул только:
— Ну даё-ё-ё-ёшь. Гантелей то по ноге зачем? Как позволил?
— Да кто их разберёт. Короче, менты как с вояками как давай драться во всю, я даже поник. Ни тех, ни других бить нельзя. Либо посадят, либо осудят. А потом смотрю, Сомова на удушающий взяли. Глаза на лоб полезли, подмоги просит. А у него же Хруничев дома в общаге к батарее наручниками пристёгнут. Ему нельзя отключаться, думаю. Ну я эту гантель и метнул с пола. Хорошо промазал… люстру только сбил. А как свет потух, все и затихло. Включили потом — смотрят, в мясо все угандошили друг друга и смеются. Майор с полковником так вообще самые довольные сидят. У одного передних зубов нет, второй сломанной рукой туда-сюда машет. Всё хорошо в общем, закончилось. Отлично погуляли. А потом нас на семи или восьми скорых по больничкам то и развезли. Самых тяжёлых — в военный госпиталь. Ближе всего оказался… слушай, давай завтра поговорим. Я троих уже не удержу. Не дай бог швы разойдутся.
Связь отключилась.
Боря только за голову схватился. То ли от осознания, что крановщик неплохо погулял, то ли от того факта, что завтра на работу не выйдет. Как возможно и ближайший месяц. Гантели и ноги всё-таки не совместимы. А дальше уже на вахту поедет. Хрен бы с ним, с авансом. Но с кем теперь подрабатывать?
В расстроенных чувствах, Боря уже хотел поехать к Степанычу, но тот верно уже спит. Будить придётся. А он если проснётся и начнёт рассказывать, то уже не лягут.
Тогда подумал о Дашке. Как вообще мог доверить такую девушку распиздяю вроде Стасяна? Аж самому стыдно. Но Дашка давно из спортзала ушла, а где живёт — ума не прилагал. Не так всё-таки близко знакомы. Будить среди ночи — нет.
Диана? Смешно! Подумаешь фыркала-фыркала, потом вероломно на член насадилась. Не считается. Осознанно сходиться надо, а не когда чешется.
Наташка? Вроде бы уже сказал, что не придёт.
К сестре махнуть? Нет, племянник спит. Хоть Лёха и будет видеокарте рад, в семьи с детьми среди ночи не ходят.
И тут Боря расслышал шелест ключей в кармане. Решение пришло мгновенно — Яна же!
Припарковавшись у нового, хорошо освещённого подъезда, Боря с удовольствием прокатился на рабочем лифте, открыл двери выделенными ему ключами и разувшись-раздевшись, прошёл в спальню.
Полуобнажённая Яна уснула на кровати жопой кверху прямо на коленках с парой игрушек внутри себя.
«Вот же труженица тыла!» — с восторгом подумал Боря, помыл руки, высунул из неё игрушки неспешно, помыл снова и накрыв её одеялом, вдруг расслышал мужской голос.
— Эй, мужик… трахни её.
Боря повернулся, но никого в комнате не обнаружил. Но подойдя к компьютеру и дёрнув мышкой, включился монитор и выйдя из спящего режима, показал мужика в очках с членом в руке. Не вынимая оного, но поправив очки, он повторил. И динамики произвели:
— Трахни её!
Боря сморщил бровь, посмотрел на Яну, что рухнула на постели из коленно-локтевой позы и блаженно расплылась по покрывалу.
Похоже, не только он перерабатывал.
— Может, в другой раз?
— У меня ещё полчаса оплачено, — заявил очкарик, подёргивая стручок то ли на Борю, то ли на шевеления на кровати почти бесформенного тела с натёртыми отверстиями, что не сразу желали закрываться. — Но ничего, если трахнешь, я сверху ещё доплачу. Сто баксов. А?
И он повёл карточкой перед веб-камерой.
Боря в ответ устало поднял барсетку, достал портмоне и развёл веер из пятитысячных купюр, всем видом давая понять, что ему это не интересно. Более того, он готов облегчить участь других работников.
— Давай ты просто счёт на остаток по времени выставишь, я завтра оплачу, когда она проснётся.
— Ого, а ты кем работаешь? — удивился мужик и даже перестал теребить, так как сделка расторгнута. И не всё оказывается можно купить.
— Я сантехник, — ответил гордо Борис. — Русский сантехник.