Тот самый

Зимин Дмитрий

Просто в тот момент это было единственное доступное мне действие. И его непременно нужно было осуществить, чтобы напомнить себе, что я всё еще жив.

Вокруг меня тоже стреляли, но я этого не слышал — заложило уши.

Потом я узнал, что этот беспорядочный с первого взгляда огонь помог прорваться нашему конвою…

Под пальцы мне попалась бутылка водки, почти пустая — я её опрокинул, и не смог поймать. Бутылка укатилась к краю и сверзилась на пол. На столе валялась ещё какая-то ерунда — салфетки, зубочистки,

картонные подставки… Потом пальцы нашарили что-то тяжелое, твёрдое, ухватистое, и сжав это тяжелое, я метнул его что есть силы в призрака.

Отпустило.

Смертная пелена ушла, схлынула, воздух сразу потеплел и наполнился звуками. Писком, или тонким, на грани слышимости, воем.

Я огляделся. Гера полулежал на полу — окончательно упасть ему не дал кухонный шкафчик — и бессильно разбросав руки, хрипел. Глаза его уже закатились, лицо сделалось синим и страшным.

Опрокидывая табуреты, я рванул его на пол, толкнул в грудь — один, два, три, четыре, пять — а затем, зажав нос и внутренне содрогаясь от омерзения, прижался к распяленному, с фиолетовыми губами рту…

Еще один заход по рёбрам — наш войсковой фельдшер, Яков Моисеич, на курсах ОПП говорил так: — Если, делая искусственное дыхание, вы не сломали жертве пару рёбер, значит, плохо старались…

На четвёртом заходе рот-в-рот Гера закашлялся и пришел в себя.

— Ох, мать моя женщина!.. — выдохнул он и сел, оперевшись спиной о шкафчик.

Я пристроился рядом — ноги не держали. В проём между ножек стульев мне был виден пол, да и почти вся кухня. Призрака там не было.

Гера потянулся к бутылке. Но от водки осталась лишь пахнущая спиртом лужица на полу.

— Во блин… пролили, — расстроился гость.

— Это не призрак, — сказал я, глядя, как он вымучивает бутылку: «ну кошечка, еще капельку…»

— Да ну на фиг, а кто тогда? — Гера посмотрел на меня белыми, как варёные яйца, глазами.

— Это мстительный дух, — я уже успокоился и потянулся к кухонному ящику, в котором, я знал, Антигона хранит ментоловые сигареты. Достал пачку — осталось три штуки — прикурил, выпустил дым…

— А какая хрен разница? — после приступа Гера стал выражаться коротко и ёмко.

Я посмотрел в потолок. Лепнина на нём была настоящая, гипсовая, не то, что нынешний пеностирольный новодел.

— Призрак пугает, — сказал я, собравшись с мыслями. — А этот…

— Дак я же и говорю: боюсь до усрачки! — выдохнул Гера.

— Ты боишься не призрака. Ты боишься умереть.

— Ну!..

— А призрак убить не может. Повыть, поколыхаться, воздух охладить — но не убить. А это… Колись, Гера.

— Не понял, блин?..

— Мстительный дух приходит с одной целью: покарать виновного. Того, кто обидел его при жизни. А твой дух очень обижен — если кидается на посторонних… В его нынешнем состоянии он уже не разбирает, кто прав, кто виноват. И это очень плохо.

— Не, ну ты же его грохнул, а? Он же развеялся!..

— Боюсь, я его только разозлил. И теперь он нападёт на кого-нибудь ещё.

Вдруг меня разобрал смех. Нет, я не сошел с ума. Как раз наоборот, оценил юмор ситуации: два взрослых мужика среди ночи сидят на полу кухни, и всерьёз обсуждают нападение призрака.

— Да и хрен с ними, — Гера тоже повеселел и приободрился. — Лишь бы от меня отцепился.

— А на других тебе, значит, плевать, — поднявшись, я пошел к тому месту, где исчез призрак — посмотреть, чем таким я в него запустил.

Это была хрустальная солонка. Попав на плитки, она разбилась и соль рассыпалась широким веером.

Ну конечно, — кивнул я своим мыслям. — Соль. Универсальное средство борьбы с нечистью, — оказалось, чтиву из нашей библиотеки, которое я считал любопытным развлечением, могло сыскаться практическое применение… — Надо будет прикупить побольше и держать при себе.

Я ущипнул себя за руку. Нет, ну не идиот ли? Всерьёз собираюсь воевать с призраками. Может, я просто сплю? Во сне любые чудеса кажутся закономерными и обычными…

— А почему мне должно быть не плевать? — перебил мои мысли Гера. — Я эту хрень к себе не приглашал, и только справедливо будет, если другие хапнут того же дермеца, что и я. Вот если бы её к Лёльке послать, — он мечтательно вздохнул. — Это моя бывшая, — поднявшись, он самовольно залез в холодильник, но лишь тоскливо вздохнул: спиртного больше не было, а где стоит «Арктика», я говорить не собирался. — Ну, чтоб не до смерти, а так, припугнуть. Она бы мне тогда всё-о-о-о выложила.

— То есть, едва не отбросив копыта, ты желаешь того же бывшей жене?

Никакой благодарности за спасение, кстати, я так и не дождался.

— Не, ты не понимаешь, — хлопнув дверцей, Гера распотрошил Антигонину пачку. Одну сигарету он, прикуривая, сломал и тут же бросил на стол, взял последнюю… — Это же такая сука. Раздела меня догола. При разводе. Я у неё в ногах валялся, а она смеялась.

— Ты чем по жизни занимаешься?

Казался Гера или бандитом средней руки, или подручным какого-нибудь политика, что было в общем-то, одно и то же…

На гостя мне смотреть не хотелось, так что отыскав в закутке веник и совок, я принялся подметать пол.

Выложенная терракотовой плиткой звезда, которая раньше казалась декоративным украшением, сейчас привлекла моё пристальное внимание. Пять острых углов, в середине — пятиугольник. Вся фигура вписана в круг, по его ободу тянутся буквы древнеарамейского алфавита… Надо уточнить, что здесь написано — я мгновенно вспомнил, где видел такую штуку раньше. В книге М. Холла, в главе о древних культах…