Тоже Sapiens
Шрифт:
Инженер держала меня за плечо сзади одной рукой, другой, видимо, держала фиттера, я не видел, как она вообще сидит там, позади меня. Да и плевать было. Я чувствовал, что не один - это главное.
И был грохот ещё одной двери.
И ещё одной.
Я даже мог точно сказать, какой. Ещё три, две по той стороне, одна по нашей… И самка войдёт. Распахнёт нашу дверь и войдёт. И тогда… тогда я выстрелю один раз. Ракета будет светить, и я всё увижу и решу. Может, буду стрелять, может она испугается и уйдет. Главное, чтобы не было такой драки, как та, последняя, когда мы потеряли матроса и мою ногу. А она симбионта… Нет, матроса,
Грохот. Самка была уже совсем-совсем близко. Ещё две двери и надо будет поднять ракетницу.. Нет, одну дверь - и готовиться. Я лучше посижу так, целясь в проём дольше обычного, чем пропущу её заход.
Крик. Громкий низкий крик самки, на весь коридор, на весь корабль. Отсюда казалось, что её ор даже в закрытые помещения проник... И сразу, наложившись на него - грохот. Грохот, грохот, грохот... Это была та же самая дверь. Я не сразу понял, что тварь открывает и закрывает с силой одну и ту же дверь. Несколько раз, мы не считали, сколько. Мы ждали, что будет дальше.
Но дальше ничего не было.
В ту ночь — ничего.
***
Идти по коридору со сломанной и кое-как зафиксированной трубками ногой оказалось ещё сложнее, чем я представлял. Даже то, что инженер с фиттером меня поддерживали, слабо помогало. Сил придавала только мысль, почерпнутая из старых книг и фильмов: там, где уже искали, больше не станут. Я надеялся, что это работает и в жизни. И в отношении инопланетной дикарки.
Мы почему-то были уверены, что если она вернётся, то только ночью, а сейчас мы в безопасности. Настолько верили в это, что даже заглянули в помещение, дверью которого самка громыхала перед уходом. Оказалось, что там были пустые стойки с полками. Мы так и не поняли, что ее выбесило, но были рады, что это случилось. Бравировали, конечно, что лучше бы она вошла и всё решилось бы ночью… но это сейчас. А тогда… тогда испытали настоящее облегчение.
– С вами ассистент разговаривал про разумность аборигенов?
– вдруг вспомнил я.
– Со мной да, - с трудом ответила инженер. Помогать мне идти было нелегко.
– Тоже, - коротко ответил фиттер.
– А анекдоты их рассказывал?
– Да, один. Про «скалу мне в жопу».
Фиттер тоже чуть пыхтел, но, как мне показалось, не столько от усталости — он-то чего вдруг устанет, тут идти немного, хоть он и после парализатора — сколько от скрываемого раздражения. Ничего, пусть терпит.
– Мне нет, а что?
– Да… Он доказывал, что они разумны тем, что у них есть анекдоты, похожие на наши. Мне он такой рассказал… я его и раньше слышал, там было про охотников на Заповеднике и беговые кроссовки, но вариант дикарей тоже понравился.
Я подумал вдруг, что живя в серверной, на вылазках мы были здоровее, нас было больше, ракетницы уже были, но мы говорили только шёпотом. А сейчас… А сейчас идём, говорим спокойно. То ли привыкли, то ли после вчерашнего страха решили, что ужаснее уже не будет ничего… То ли не хотим особо жить. Ладно, не важно. Но понятно, почему я этот анекдот вдруг вспомнил.
– Короче… Идут два охотника, ищут ходячее дерево. Вдруг слышат вдалеке крик снежника. Один достаёт из сумки лёгкую обувь и переобувается. Второй спрашивает: «Ты что, думаешь, что так ты будешь быстрее снежника?» - «А мне не надо быть быстрее снежника. Достаточно быть быстрее тебя». Так что со мной вам самка не страшна.
– Дурак, - сказала инженер.
Фиттер промолчал сперва, но потом, спустя три пройденных двери, всё же ответил:
– Как доберёмся — отдам тебе ракетницу обратно. С ней ты меньше ноешь.
***
Новоселье.
Про себя я решил, что это было такое новоселье. Новосельная групповуха, почему бы и нет. Может, если бы мы начали это практиковать ещё там, в серверной… может, нас бы было сейчас больше? Я вспомнил, как первый помощник разбивал рукояткой парализатора голову боцмана… Нет, не было бы. А ещё инженер и кок, они бы не выдержали. Хотя... Три мужика на одну женщину, всё как недавно, когда самка где-то зализывала раны, а мы вчетвером…
Я посмотрел на инженера. Она лежала голая на полу, прикрывая только промежность своим же скомканным бельём. Лежала и смотрела в потолок безучастно. Раньше я переживал, а теперь… теперь думаю, что делает она так - и пусть делает. Просто лежит и о чём-то думает… Или ни о чём, не важно. Всё равно скоро она встрепенётся, встанет, оденется... неизящно, не обращая на нас никакого внимания.
Может, это… может эти разы, которые были после смерти матроса… Они вообще по согласию были? Вроде бы, да. Вроде бы, она сама выступает инициатором, но… раньше она вела себя иначе. Да и мы… раньше мы её ласкали, она даже подзадоривала, чтобы мы были пожестче, когда ей не хватало страсти. Сейчас просто берём… Иногда так грубо, что она просит притормозить. Не отказывается, не прекращает, но просит сбавить обороты.
Может, всё же… Я встретился взглядом с мрачным фиттером, который сидел у стены. В его глазах заметил какой-то вопрос. И почему-то мне кажется, что тот же самый, что я задавал сам себе в тот момент.
***
Когда мы ели перед сном, фиттер меня напугал.
Накануне они раздобыли почти полную сумку аварийных рационов. Когда уходили за ними, я боялся, что не вернутся. Уйдут вдвоём, бросят меня с моей ногой, и будут дальше выживать сами. Мысль была такая назойливая, что пока их не было несколько часов, я просто сидел и пытался её от себя прогнать… Её и другие, очень-очень страшные мысли, мысли после которых сдаются даже те, кто неделями, месяцами боролся за жизнь… мысли, которых не должно быть никогда и ну у кого. Мысли, на которые не способны животные… к огромному счастью для них. Вот такие мысли я гнал из головы, пока ребят не было, и ругал себя за то, что послушался и отдал им ракетницу… Представлял, как теперь они будут спокойно выживать без такого балласта хромого, а я даже не смогу не то что защититься, но…
Но они вернулись и принесли еду…
И, странное дело, мы не стали, как тогда, в серверной, делить, отбирать на первое время, что повкуснее… Мы просто доставали из сумки, что придётся, когда приходило время, и принимались за завтрак, обед или ужин… Сама еда уже не имела значения, даже те фиолетовые пористые батончики, за которые мы однажды чуть не подрались. Важен был лишь факт того, что мы не пропустили ещё один приём пищи. И вот в один из таких ужинов фиттер, который тщательно пережёвывал какой-то сублимат, вдруг замер. Потом дожевал, не очень старательно, что было во рту, проглотил с трудом и сказал: