Тоже Sapiens
Шрифт:
Накануне я потратил два заряда. Даже не впустую потратил, хуже того. Я снова приготовил парализатор, когда фиттер завалился спать… Он спал теперь всю ночь и ещё несколько часов днем. Но он всё же восстанавливался: стоны его становились громче, вот-вот - и снова начнёт кричать. На этот случай я клал себе на колени парализатор. И прошлым… или позапрошлым днём я вдруг увидел, что дверь распахивается. Поднял парализатор и выстрелил. Удивился, что ракета не вышла. Выстрелил ещё раз и только тогда понял, что это не ракетница. И после — что никого и за дверью не было, мне просто показалось, настолько
Но инженер вернулась. Она ходила в медотсек, искала лекарства, потом дважды наткнулась на самку, поняла, что та её выслеживает, и стала плутать… Вот почему вернулась только к концу пятых суток. Но вернулась с едой, с небольшим запасом, и лекарствами. Она брала разные, на всякий случай, но взяла и специальные: какой-то энергетик, или как там он называется у врачей, для фиттера, и очищающий укол — мне.
Она всё повторяла, что рада, что не опоздала, что теперь мне станет лучше. Я не стал её разочаровывать, но был уверен, что всё же опоздала. Я был удивлен, что вообще жив. Впрочем… кажется, этот препарат с ненулевой эффективностью работает с любым сепсисом, пока пациент жив. Так что, либо он ускорит смерть, либо вылечит. Скорее первое. Но… Я ничего не терял.
И я благодарил инженера, очень вяленько, но, думаю, она списала это на моё состояние, а она всё щебетала и щебетала оптимистично, а я лежал и ощущал сперва её торопливо-нежные руки, потом укол, и как по телу расходится волна зудящего тепла. Это особенно удивляло, учитывая, что я и так горел как печка из-за инфекции.
***
Снег. Снег, снег, снег.
И ночь.
Мы невовремя пришли, нам достались ночные твари. Мы должны были прилетать днём. Мы должны были забирать их днем. Днём, когда тепло, когда нет снега. Тогда они добры. Они были бы добры. А мы? Мы были добры? Мы бываем добры? У нас день и ночь по половине дня, значит, мы не добрые и не злые. Свет и тень чередуются… Да, темнота на планете — это ведь тень… А значит…
– Попей, ты давно не пил…
Вода вливается в мой рот. Я жадно глотаю. Вода это хорошо. Вода это здорово. Вода это жизнь. Нет, больше — это то, где рождается жизнь. Мы вышли из воды. Мы выходим из воды. Каждый, без исключения, в животе матери - вода. И мы из неё выходим. Как вышли мы все из океана…
А аборигены? У них нет океана. У них есть лёд. Они выходят изо льда. Внутри их матерей лёд, они выходят изо льда. У нас есть лёд, но он не внутри нас. А они все изо льда. Они вытачивают друг друга изо льда. Поэтому они крепкие. Поэтому они горячие. Лёд горячий. Приложи руку - и он горячий. Потом холодный, но он притворяется, на самом деле лёд горячий.
Рука, рука… Это инженер. Она добрая. Она самка. Самки добрые. Мне нужна самка. Самка поймет самку. Самка победит самку. Самка… а если дать ассистенту другую самку? Почему инженер жива? Ему же нужна самка. Мы дадим ему нашу самку, и он нас отпустит.
– Самку. Самку… - Я кричу так, чтобы фиттер услышал меня сквозь онемение.
– Убей самку! Убей самку. Убей её. Убей. Убей. Убей.
***
Нам повезло, что самка не пришла раньше, когда я был ещё совсем слаб после нескольких часов в том горячечном бреду.
Нам не повезло, что в эту ночь пришлось парализовать фиттера.
Нам повезло, что ручка здесь была нестандартная, старая. И что было пространство для двоих.
Я держал верёвку, намотанную на мои запястья и предплечья, привязанную к дверной ручке, и тянул назад, буквально заваливался. А сзади меня тянула инженер.
Самка была сильна, но не сильнее нас двоих. Возможно она ослабла после ранений, а может мы всегда переоценивали её силу. Ещё, наверное, ей было неудобно дёргать за ручку, но дверь она распахнуть не могла.
Иногда приоткрывала, несмотря на наши общие усилия. Часто просто дёргала так, что, казалось, вырвет мне суставы и порежет верёвкой кожу под рукавом. Но дверь она пока так и не открыла. Кричала, тихо говорила что-то своей глухо мычащей скороговоркой, колотилась... И не могла распахнуть дверь достаточно, чтобы войти. Один раз сделала ошибку: просунула внутрь свою толстенную лапу, но мы почти сразу зажали её. Самка от этого кричала ещё громче, хваталась за верёвку, но сделать ничего не смогла.
При этом она выронила на пол костяной нож, которым даже воспользоваться не успела. Удача. Редка удача.
Редкая неудача была в том, что наше оружие, ракетница, тоже валялось на полу, в нескольких шагах от двери. Просто не повезло, выронил, наматывая на ходу верёвку на руки. Я мог бы поддаться, впустить её в помещение и тут же пристрелить. Но ракетница была далеко. Фиттер её принести не мог, а посылать за ней инженера было самоубийством. Одного меня самка бы пересилила, вошла бы и порвала до того, как инженер нашла бы сраную ракетницу.
И потому я был тут, с верёвкой, впивающейся не то что в кожу, а, казалось, в самые мышцы; с женскими руками, крепко обхватившими меня и тянущими назад; с дверью, которая распахивалась с каждым разом чуточку шире, и делала это чаще. И с криками самки в коридоре.
По крайней мере, мне так казалось, что мы начинаем проигрывать, потому что я ощущал, как выдыхаюсь, как руки инженера слабеют. Я чувствовал в себе какое-то растущее равнодушие: ну порвёт и порвёт, всё равно мы не сможем жить вечно.
И равнодушие такое было страшнее всего.
Но в этот раз самка отступила. Опять сдалась, чуть-чуть не дожав нас. Мы ещё какое-то время держали дверь изо всех уходящих сил, боялись, что она передохнёт и сделает ещё пару попыток. Но так не было. Она ушла.
***
Мы опять бежали из помещения, которое обнаружила самка. Плюнули на всё и вернулись в каюты круизного надмодуля. Если умирать, то в комфорте.
Мы шли два дня, с моей-то ногой, всё ещё перевязанной из-за перелома, с фиттером, который постоянно останавливался перевести дух, присесть, собраться с силами. Я всё надеялся, что он предложит оставить его, пообещает добраться потом… Но нет. Он останавливался сам и заставлял ждать его. Будь нас двое, я бы давно его бросил, но инженер фиттера не оставит. А значит, я буду в меньшинстве. А одному мне не выжить. Поэтому приходилось делать привалы с ними вместе.