Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
— Постой-ка! Шапку-то надень. — Настя выбежала к нему. В руках у нее была шапка, которую он забыл в кухне. Сунув ее Джо, девушка притворно-сердитым голосом сказала: — Застудишься еще. Возись тут с тобой!
Она вернулась в кухню и, закрыв лицо руками, тихо и радостно засмеялась.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Генерал-губернатор неторопливо помешивал ложечкой в маленькой фарфоровой чашечке. Свет от пылающих в камине поленьев падал на лицо моряков и Корфа, пурпурными бликами играл на поверхности кофе, и тогда казалось, что в чашечках налито расплавленное золото. В гостиной губернаторского дома стоял сумрак. За беседой незаметно пролетело время, и день сменился глубоким вечером.
— Я, к величайшему моему сожалению, — заговорил первым губернатор после того, как Клементьев рассказал о готовности своих судов выйти в море, — не смогу вас проводить в ваш первый промысловый рейс. На рассвете отправлюсь в Иркутск. Кажется, господа, будет наконец решено строить Сибирскую железную дорогу до Тихого океана.
— Давно бы пора! — Ложка звякнула о блюдце Северова. — Сколько говорили, говорили. Когда же наконец Россия обратит внимание на эту столь богатейшую свою провинцию? Эх, господа, нам нужен Петр Великий, а не земские начальники.
— Алексей Иванович, — с легкой укоризной остановил его Корф. — Вы же понимаете, что мое положение…
— Простите, — извинился Северов и метнул сердитый взгляд на дальнюю стену гостиной, где блестел масляными красками портрет Александра III, и не удержался: — Контрреформы [36] — это же ретроградство!
— Так, значит, денька через три-четыре вы отчаливаете? — вернул губернатор разговор к прежней теме. — Рад, очень рад за вас и желаю вам попутного ветра. Но вот, господа, — тут Корф сделал паузу, отпил глоток кофе. — Испытывая к вам большое расположение, считаю своим долгом предупредить, что оказать содействие в водах у берегов Кореи я бессилен, как и наши немногочисленные корабли.
36
Цикл так называемых контрреформ 1889–1894 гг. должен был, по мнению крепостников, послужить исправлению «роковых ошибок» 60-х годов.
— Как и вся Россия, — с сарказмом добавил Северов.
— Если хотите, то и так, — подтвердил Корф и повернулся к Клементьеву. Капитан сидел в кресле, держа в руках чашечку кофе, но, очевидно, забыв о нем. Его глаза были устремлены на огонь. Почувствовав на себе взгляд Корфа, Георгий Георгиевич слегка кивнул:
— Я слушаю вас…
— Россия — только добрый сосед Кореи, но наших там интересов нет.
— Зато там хозяйничают американцы и японцы, — взволнованно заговорил Северов. — Они в корейских министерствах, они прибирают эту страну к своим рукам. Почему мы не послали военных инструкторов в корейскую армию, как это просил король Кореи, почему не удовлетворили его желание принять протекторат России?
— Все это могло вызвать международные осложнения, — ответил Корф.
— А посему отдали Японии Курильские острова? — Северов сердито поставил на столик чашку, и из нее выплеснулся кофе. — Русские люди в тумане веков открыли эти острова, бросили в их землю первые зерна русского хлеба.
— Не будем столь печально смотреть на настоящее, а тем более на будущее. — Корф поднялся, взял щипцы и поворошил поленья. Они рассыпались в рубиновые угли. В лицо морякам ударила волна горячего воздуха. Несколько искр упало на ковер, запахло паленой шерстью. Корф бросил щипцы и сказал: — Верую, что иные времена, более благодарственные, придут на эти берега. А пока вы, Георгий Георгиевич, единственный российский китобой.
— В Англии китобоев пятьдесят тысяч, — горько заметил Северов. — И промышляют они по семьсот тысяч пудов жиру китового да уса по тридцать тысяч фунтов. Сами же об этом в своих газетах пишут.
— Будет и у нас, много китобоев, — поднялся с кресла Клементьев. — Будут, будут! — повторил он настойчиво, убежденно. — И по курсам, которые проложил капитан Удача, поведут свои суда!
— И по вашим курсам, — добавил серьезно Корф. — У берегов Кореи русские еще не охотились.
Он подошел к столу и, взяв пакет, вернулся к камину. Заговорил, обращаясь к Клементьеву:
— В русской императорской миссии в Корее состоит господин Вебер, действительный статский советник. Лично я с ним только однажды виделся в Петербурге, но тешу себя надеждой, что как верный сын отечества господин Вебер окажет вам свое покровительство. О чем я и прошу! — Он протянул пакет Клементьеву. — Возьмите!
— Спасибо, — от всего сердца произнес Клементьев, понимая, что губернатор большего сделать не может. Они обменялись крепким рукопожатием.
— Желаю вам попутного ветра. — Корф проводил моряков до дверей и тут дотронулся до рукава Клементьева. — Разрешу себе задержать вас еще на минуту.
Северов понял, что губернатор хочет остаться наедине с капитаном, и вышел в вестибюль.
— Вынужден вас огорчить, Георгий Георгиевич! Господин Ясинский, мадам Загорская, священнослужители подали мне прошения с жалобами на вас.
— Я ожидал этого, — сказал Клементьев как можно спокойнее, но в душе его росла большая тревога. — До сих пор я не мог ничего предпринять.
— Я знаю, — наклонил голову Корф. — И искрение хочу вам помочь, Георгий Георгиевич. Позвольте дать совет. Поспешите с церковным бракосочетанием.
— Да, да, — капитан заговорил торопливо. — Я с женой еду в Корею и там…
— Я бы рекомендовал лучше зайти в Японию. Не уверен, что в Корее вам будет легче это сделать. — Корф говорил хмурясь, но Клементьев этого не замечал. Генерал-губернатору не нравилось то, что он вынужден вот так, противозаконно поддерживать Клементьева в его поступках, защищать и даже давать советы. Корф знал, что этим он вызывает к себе недоброжелательное отношение и духовенства, и части коммерсантов, связанных с Ясинским. Он едва сдерживал себя, чтобы резко не отчитать Клементьева, который ему нужен. Корф не раз думал о том, что если предприятие Клементьева увенчается успехом, то это благотворно отразится на хозяйстве края, на его экономическом развитии и принесет не только доход, а и обратит на себя внимание Петербурга, возможно, двора, и тогда Корф как умелый администратор будет на хорошем счету, возможно получит награду и даже перевод поближе к столице. Далеко шли честолюбивые мысли Корфа. Вот почему он вместо того, чтобы выговорить Клементьеву, с наигранным участием сказал: — До Сеула вам добираться далеко, да и время сейчас там смутное. В Нагасаки же в нашем посольстве есть церковь… Нет, вам лучше всего зайти в Японию. Там не предвижу никаких затруднений.
— Спасибо! — от всего сердца, сказал Клементьев. — Так и решили — иду в Японию.
Когда капитан стал прощаться, Корф сказал:
— Поспешите. Опасаюсь, как бы господин Ясинский не попытался вернуть Тамару Владиславовну домой на основании закона. Тут уж я буду бессилен.
— Да, я знаю. — Клементьев горячо пожал протянутую руку губернатора. — Ухожу на днях.
Проводив капитана до дверей, Корф добавил:
— И еще о той девушке, что живет у вас.