Трагедия капитана Лигова
Шрифт:
— Подождите…
Когда Северов скрылся за бортом, Лигов резко сказал: — Вы обманули нас, Фердинандо. Вы сами не знали, найдете ли здесь шхуну и французов, о которых вы говорили. Их нет!.. Это сплошная ложь.
У Пуэйля испуганно забегали глазки. Лигов усмехнулся:
— Не бойтесь! Я бить вас не собираюсь, но предупреждаю: больше нам не встречайтесь! За своего товарища ручаться не могу. Оставайтесь здесь.
Лигов шагнул к борту. Пуэйль бросился за ним.
— Как же я останусь здесь? — Он взглядом измерил расстояние, отделявшее шхуну от берега. — Я плавать не могу, и кто меня снимет?
— Те, с кем вы хотели сбыть мне это судно, — отрезал Лигов и, перекинув ногу через фальшборт, начал спускаться в шлюпку. Пуэйль заметался по палубе шхуны. Когда шлюпка отошла, он перебежал на бак и, размахивая руками, проклинал русских, угрожая им самой страшной местью.
— Хорошо, что ты отправил меня первого, — отворачиваясь от шхуны, глухо сказал Северов капитану. — Иначе бы Пуэйль не кричал сейчас.
Лицо Алексея потемнело от гнева и обиды. Глаза горели таким огнем, что Лигов, положив свою ладонь, на сжатый кулак друга, улыбнулся:
— Для китобоя прежде всего — выдержка! А Пуэйля мы достаточно наказали!
…Вечером китобои сидели на веранде небольшого, расположенного в глубине сада домика и, прихлебывая прохладное вино, слушали Ольхова.
— Я предвидел, что с Пуэйлем у вас произойдет нечто подобное. Он уже неспособен сделать что-нибудь честное, и боюсь, что ваша оригинальная с ним расправа не перевоспитает его. — Ольхов раскатисто засмеялся, потом перешел на деловой тон: — На ваш китовый ус уже есть покупатель. Цена — четыре доллара фунт.
— Это больше, чем мы надеялись, — проговорил Алексей.
— Лишних денег никогда не бывает, — сказал Ольхов. — А расходы у вас предстоят большие. Небольшая, но крепкая и быстроходная шхуна, которую я вам хочу предложить, с двумя вельботами и снаряжением будет стоить тридцать пять тысяч долларов.
— Как, есть шхуна? — Оба китобоя наклонились в сторону Ольхова. — Где?
— На днях она будет в Гонолулу, — сказал Ольхов, и в его голосе прозвучала грусть, — Шхуна нашего представительства. Мы здесь, на островах, вели торговлю с гавайцами. Теперь она нам больше не понадобится. Капитан бота «Компас» привез приказ компании: ликвидировать здесь все дело, все имущество. Странное, господа, решение, очень странное.
Он задумался. Китобои смотрели в темноту сада, где реяли светлячки. Значит, теперь у них будет судно! После неудачи с Пуэйлем едва верилось. На веранду бесшумно вошел слуга и что-то по-гавайски сказал Ольхову. Тот ответил и обратился к китобоям:
— Сейчас войдет ваш будущий гарпунер, если вы, конечно, его возьмете.
— Вы, господин Ольхов, добрый волшебник, — засмеялся Лигов. — Столько сделать для нас за один вечер!
— Этот гарпунер — русский человек, — с улыбкой добавил Ольхов.
— Русский?! — с удивлением, в один голос, спросили китобои.
— Русских на островах довольно много, — сказал Ольхов. — Я вам потом как-нибудь расскажу о них. Это Рогов, с китобойного судна «Азия».
— Из команды, взбунтовавшейся в 1854 году? — проговорил Лигов.
— Да, — спокойно подтвердил Ольхов. — Я рекомендую его вам. Я хорошо знаю эту историю…
…В 1854 году китобойное судно «Азия», принадлежащее Русско-Финляндской китобойной компании, охотилось на китов в Индийском океане. Капитан судна, его помощники, боцман были немцы. Они так жестоко обращались с командой — били и плохо кормили китобоев, — что несколько человек скончалось. Команда взбунтовалась и, выбросив за борт капитана с его помощниками, привела «Азию» на Гавайи, покинула судно и ушла в горы. В России было объявлено, что императорский суд приговорил всех членов команды к смертной казни. Но вот более десяти лет о них ничего не было известно, и об этой истории стали забывать…
— Рогов был на «Азии» вторым гарпунером и единственным русским членом Совета Лиги… — продолжал свой рассказ Ольхов. — Гавайцы, узнав, что китобои — русские, приютили многих в далекой деревушке среди джунглей. Матросы обзавелись семьями. Я обнаружил их во время одного из путешествий по острову. Рогов работает у меня в представительстве. Иностранные китобои приглашали его гарпунером на свои суда через Совет Лиги гарпунеров, но он всегда отказывался, сказав мне как-то, что если ему придется когда-нибудь бить китов, то только на русском судне. Вот такой случай и предоставляется.
Лигов и Алексей с любопытством смотрели на дверь. Она открылась, и «на освещенную веранду вошел крепко сложенный человек с густой шевелюрой. Шагал он твердо. Ольхов познакомил китобоев. Рогов опустился в плетеное кресло, и теперь. Лигов и его друг могли рассмотреть черты его лица с едва уловимым монгольским разлетом бровей и широким подбородком.
Рогов волновался, но умело владел собой. Лигов спросил его:
— Вы пошли бы к нам гарпунером?
— Если о моем прошлом, кроме вас, никто не будет знать… — Голос у Рогова стал напряженным.
— Мы его тоже не будем знать, — заверил гарпунера Лигов. — А как же быть с вашей семьей?
— На следующий год я могу ее взять с собой в Россию, если мы не будем приходить сюда для продажи ворвани и уса.
— Тогда готовьтесь к выходу с нами. — Лигов протянул руку гарпунеру, и они обменялись крепким рукопожатием.
Джиллард, самодовольно улыбаясь, ходил по своему номеру, потирая руки. Карлсен, как и следовало ожидать, скончался от болезни сердца, а на его место, место председателя Совета Лиги гарпунеров, избран Яльмар Рюд. Будет с чем Джилларду вернуться к Дайльтону.
Советник остановился против зеркала и с удовольствием посмотрел на свое отражение. С остальными членами Совета, за исключением англичанина, будет значительно проще. Завтра Рюд у себя на вилле устраивает небольшой банкет по случаю своего избрания. К этому празднику он получил от компании Дайльтона приличный подарок — сумма в пятьдесят тысяч долларов была перечислена брату Яльмара.
— Теперь вы будете отличным клерком, Рюд, — негромко проговорил Джиллард и остановился, пораженный мелькнувшей мыслью.