Трагедия закона
Шрифт:
Но было бы ошибкой полагать, будто, оказавшись в положении, позволявшем ей в полной мере развивать свои светские таланты, леди Барбер хоть в малейшей степени утратила интерес к профессии. Если другие женщины в подобных случаях находят выход своей бьющей через край энергии в благотворительности или политике, то Хильда осталась верна юриспруденции. Никто, кроме разве что секретаря судьи, даже представить себе не мог, как велик был объем работы, которую она выполняла для мужа в качестве его «негра». Барбер был человеком того интеллектуального калибра, который рано или поздно в любом случае привел бы его на судейскую скамью, но его жена, вероятно, имела основание полагать, что ее помощь на несколько лет сократила ему этот путь, сняв с него непомерный груз работы, которая в иных обстоятельствах могла бы погрести его под собой.
Хильда испытала вполне
22
Главный адвокат стороны, выступающий в суде вместе с еще одним барристером.
Дерек быстро заметил, что смирение, которое леди Барбер демонстрировала на публике, на ее частную жизнь не распространялось. Вскоре всю организацию домашнего уклада в резиденции она приняла на себя: руководила миссис Скуэр в манере, к которой эта склонная к диктаторству дама отнюдь не привыкла, критиковала Грина по поводу небрежного ухода за цилиндром маршала, помыкала покорным Сэвиджем и не раз вступала в стычки даже с самим Бимишем. Неприязнь между ее светлостью и секретарем была обоюдной. До назначения Барбера судьей Бимиш не служил у него. Его прежний секретарь, к немалому огорчению хозяина, отказался сопровождать его в выездных сессиях, предпочтя продолжить попытки сделать карьеру в Темпле. Новоиспеченному судье, таким образом, пришлось довольствоваться лучшим, что он смог найти за вынужденно короткое время. К несчастью, Хильда его выбора не одобрила и в течение всего истекшего с тех пор периода ничуть не скрывала своего мнения о новом секретаре.
Что касается самого Барбера, то, судя по всему, элемент разлада, внесенный в его окружение, его не особо беспокоил. Он закрывал глаза на домашний переворот и строго запретил вообще обсуждать Бимиша. Очевидно, это был болезненный и давнишний вопрос, по которому он мудро принял решение и менять его ни при каких обстоятельствах не собирался. Если не считать этого, то отношения с женой, после того как он в первый вечер в Саутингтоне сделал свое неприятное признание, оставались абсолютно безоблачными. Любые бытовые перемены, которые она считала необходимыми, были направлены на создание более комфортных условий прежде всего для мужа, а не для нее, и его несказанно радовали проявления внимания, которые она щедро на него изливала. В результате Дерек обнаружил, что атмосфера в резиденции снова стала теплой и дружелюбной, да к тому же гораздо более оживленной, чем была до ее приезда.
Хильда побудила судью дать несколько званых ужинов в Саутингтоне. Это были сугубо протокольные мероприятия, на которых присутствовали такие почетные гости как Высокий шериф, мэр и Главный судья графства с супругами. Они обсуждали местные проблемы и отбывали ровно в четверть одиннадцатого, как положено по этикету. Мероприятия эти, если никакой другой цели и не служили, позволяли Хильде продемонстрировать свой восхитительный такт. Она всегда руководила вечером обдуманно, никогда не допускала, чтобы застольные разговоры свелись к пустой болтовне заурядной вечеринки, и в то же время сама умело подстраивалась под уровень компании. Тем не менее гораздо более по вкусу ей были обеды, на которые судья время от времени приглашал юристов, занятых в текущих судебных разбирательствах. Она прекрасно чувствовала себя в обществе молодых мужчин. С грустным любопытством Дерек наблюдал, как другие подвергаются тому же процессу «глубокого прощупывания», которому прежде подвергся сам. Он также заметил, что ни по отношению к ним, ни по отношению к более опытным юристам она никогда не позволяла себе ни малейшего намека на то, что хорошо осведомлена в их профессии. Однажды он наблюдал, как она, не дрогнув ни единой мышцей лица, выслушивала, как молодой человек, участвовавший в своем первом деле, трудолюбиво объяснял ей элементарные правила процедуры — и, кстати, объяснял неверно.
Уголовные слушания в Саутингтоне подходили к концу, близилось время, назначенное для разбирательства дела, которое так заинтересовало Хильду. Накануне она отправилась в Лондон. Целью ее поездки, как она сообщила мужу, было повидаться с братом-поверенным в связи с делом Сибалда-Смита. Вечером по возвращении она сказала лишь, что провела день с пользой. Судья, для которого любое упоминание о маркхэмптонском происшествии было неприятно, не задал никаких вопросов, и сюжет не получил дальнейшего развития. Тем же вечером во время ужина Хильда еще раз обратилась к делу, которое предстояло слушать на следующий день.
— Я видела в материалах, что защитником будет выступать Фрэнк Петтигрю, — заметила она. — Пригласим его на ужин. Хорошо для разнообразия иметь занимательного гостя.
— Дорогая, — возразил Барбер, — я уже приглашал Петтигрю на обед в Маркхэмптоне. Я стараюсь избегать проявлений фаворитизма по отношению к участникам процесса — за редкими исключениями, но это, боюсь, не тот случай.
Ее светлость надулась.
— Я хочу повидать Фрэнка, — сказала она. — Он меня забавляет, и я не видела его уже сто лет.
— Меня это не удивляет, — огрызнулся судья. — И должен сказать, что не будет проявлением хорошего тона…
— Мой дорогой Уильям, если ты собираешься выступить в качестве знатока хорошего тона… — насмешливо начала Хильда, и это заставило ее мужа мгновенно сменить мотивацию.
— Кроме того, — продолжил он, — это будет нарушением моего принципа не принимать представителя только одной из сторон процесса. Даже если прения сторон к завтрашнему вечеру закончатся, что вероятно, принцип остается в силе.
— Тогда все просто, — решительно сказала Хильда. — Мы позовем обоих. На стороне истца выступает Флэк, не так ли? Он вполне нормальный человек. К тому же мы сможем организовать партию в бридж вчетвером — надеюсь, вы играете, мистер Маршалл?
Дерек, несколько смущенный тем, что присутствует при подобной дискуссии, признал, что играет.
— И потом, мы не будем беспокоить тебя своей болтовней. Я привезла тебе несколько новых книг из библиотеки, которые тебе наверняка понравятся. Это всех устроит.
На том и порешили.
Дело, породившее столько дебатов в резиденции, оказалось — по крайней мере на взгляд Дерека — чрезвычайно скучным. Перед почти пустым, если не считать официальных лиц и репортеров, залом Флэк, серьезный мужчина средних лет с исключительно неприятным голосом, все утро произносил свою вступительную речь. Она состояла, насколько понял Дерек, из повторяемых на разные лады, с разными интонациями фрагментов некоего раздела парламентского акта и, казалось, была составлена безграмотным человеком, обладающим выдающимся талантом темнить и за уши притягивать цитаты из судебных решений по другим делам, касающимся других актов, которые не имели ни малейшего отношения к данному делу. В завершение своего представления он вызвал двух свидетелей, которых Петтигрю допрашивать отказался, заметив, что полагается исключительно на правовые установления.