Трагедия закона
Шрифт:
— Выражается она восхитительно, — пробормотала Хильда, передернув плечами.
— …и я был бы счастлив испытать свои умения в детективном расследовании. Такой шанс выпадает нечасто.
Несмотря на явное неодобрение жены, Барбер охотно принял предложение. Вечер окончился триумфальным отбытием Флэка с коробкой шоколадных конфет и двумя полусъеденными конфетами, аккуратно завернутыми в бумагу. Он обещал зайти в резиденцию на следующий день утром с «предварительными», как он выразился, «наблюдениями». Его последним высказыванием было:
— Думаю, в городе удастся достать кое-какие простые реагенты. Большинство ядов имеют несложный состав и легко распознаются. Кое-какие исследования я смогу провести даже в своем гостиничном номере. Более тщательных результатов
Только когда супруги остались наедине, Хильда требовательно спросила:
— А теперь, Уильям, может, ты мне все же объяснишь, почему ты предпочел поручить дело этой комичной личности, вместо того чтобы обратиться к экспертам?
Последовала сцена, подобная той, что уже была однажды описана: судья всячески увиливал от ответа, все отрицал и в конце концов признался.
Верный своему обещанию, Флэк явился в резиденцию на следующее утро. Явился рано. Судья еще завтракал, когда он вошел, весьма довольный собой.
— Примите мои извинения за слишком ранний визит, судья, — сказал он. — Я хочу поспеть на десятичасовой поезд, но не могу уехать, не доложив вам о результатах. — С большой торжественностью он вручил Барберу маленький коричневый сверток. — Возвращаю вещественные доказательства. Здесь все, за исключением той половинки конфеты, которую я использовал для опытов.
— Я думал, вы заберете их с собой в Лондон, — удивился судья.
— Как выяснилось, в этом нет необходимости. Возможности моей — ха! — «вонючей комнаты» не потребуются. Я закончил анализ еще вчера перед сном. Все оказалось просто — очень-очень просто, — добавил он с оттенком разочарования.
— В самом деле? — спросил судья.
— Вы в этом уверены, мистер Флэк? — вмешалась Хильда. — Не думаете ли вы, что если полиция отправит образцы в настоящую лабораторию — я имею в виду, что их лаборатории очень хорошо оснащены, — там могут найти что-то, что вы могли просмотреть?
— Возможно, леди Барбер, возможно, хотя мне это не кажется сколько-нибудь вероятным. В любом случае вот вам образцы, они в полном распоряжении полиции или кого бы то ни было другого, совершенно нетронутые — за исключением, как я уже сказал, одной половинки; надеюсь, за ее утрату они не будут на меня в претензии. Вы вольны распоряжаться ими по своему — и, разумеется, судьи — усмотрению.
— Хильда, — сказал Барбер, допивая кофе, — ты не считаешь, что можно сэкономить время, позволив мистеру Флэку рассказать нам — очень коротко, — что он сумел так быстро обнаружить?
Не ожидая согласия ее светлости, Флэк поспешил освободиться от бремени своих новостей:
— Вчера вечером, — начал он, — в уединении своего номера я разрезал одну из врученных мне вами конфет. Точнее, я выбрал ту самую, которая была извлечена — ах! — из вашего рта, судья, прошу прощения за упоминание. С помощью лезвия безопасной бритвы я удалил шоколадное покрытие, которое, как вы легко можете догадаться, было уже уменьшено приблизительно на половину его изначальной толщины (оно составляло не более, по моему мнению, полутора миллиметров) тем испытанием, для коего оно и было предназначено. Под этим покрытием я обнаружил твердое белое вещество. На него я воздействовал самым заурядным и повсюду имеющимся реагентом, то есть просто водой из-под крана… — он сделал паузу для драматического эффекта, — и получил, должен сказать, поразительный результат.
Снова последовала пауза, явно предназначенная для того, чтобы аудитория могла прервать ее взволнованными восклицаниями. Но поскольку их не последовало, он продолжил:
— Вещество зашипело, запузырилось и разложилось у меня на глазах. Появился безошибочно узнаваемый едкий запах. Соединение вещества с водой привело к выделению газа ацетилена. Иными словами, состав начинки оказался…
— Карбидом? — догадался судья.
Флэк просиял. Его аудитория, хоть и была менее реактивна, чем карбидная начинка, наконец проявила хоть какую-то реакцию.
— Да, всего-навсего, — подтвердил он. — Обычный, или, как сказала бы моя дорогая жена, вульгарный карбид.
— Как удивительно, — заметила Хильда.
— Удивительно, не правда ли? Но естественно, мое исследование на этом не закончилось. — Флэк заторопился, решительно настроенный поскорее закончить свой рассказ. — Я осмотрел оставшиеся в коробке конфеты (излишне упоминать, что я принял все меры к тому, чтобы не стереть никаких отпечатков пальцев, которые могли на них остаться) с целью выяснить: a) modus operandi индивидуума, который обошелся с ними столь неожиданным образом, и б) количество конфет, снабженных такой начинкой. Рассмотрим сначала пункт «б», если вы простите мне отклонение от хронологии. Я обнаружил, что из трех слоев, коими были уложены конфеты в коробке, только к верхнему прикасались после того, как конфеты покинули магазин. Могу гарантировать, леди Барбер, что вы не подвергнете себя ни малейшей опасности, если полакомитесь конфетами, находящимися на, позвольте так выразиться, первом и втором этажах коробки. — Он причмокнул губами, довольный собственным остроумием, и продолжил: — Опасность гнездилась только в мезонине. При ближайшем рассмотрении — не требующем никаких специальных знаний в области химии — невооруженным глазом Скотленд-Ярда или, если хотите, судьи Высокого суда правосудия (которого лично я ставлю гораздо выше, если позволите так выразиться, в этой паре) — так вот, повторяю, при ближайшем рассмотрении становится совершенно очевидно — тут я возвращаюсь к пункту «а», — что шоколад в какой-то момент был аккуратно разрезан пополам с помощью какого-то острого инструмента (например, с помощью скромного, но очень эффективного лезвия бритвы, каким пользовался вчера я сам), потом половинки опять совместили, а в конце закрепили стык, расплавив его умеренным нагреванием и образовав незаметный шов. Я ясно изъясняюсь?
Поскольку молчание принято считать знаком согласия, он продолжил:
— Когда я говорю, что пополам был разрезан шоколад, я именно это имею в виду. Я не имею в виду, что оригинальная начинка, которая, как я понимаю, имела твердую и хрустящую консистенцию, тоже была разделена пополам. Это потребовало бы от манипулятора лишних усилий и напряжения, не говоря уж о том, что повлекло бы за собой риск затупить тонкий инструмент, который, по моим предположениям, был использован. Нет! По всей вероятности, разъят был только панцирь (если позволительно употребить такой, признаю, несколько неточный, термин для описания мягкой оболочки твердой сердцевины), то есть действия были совершены в порядке, обратном тому, который выполняет кондитер, после чего съедобная начинка была удалена, а две шоколадные скорлупки набиты другим наполнителем — кажется, так это называется — и соединены, снова приобретя завершенный товарный вид. Коротко говоря, безусловный вывод состоит в том, что злоумышленник в данном случае, удалив половинку внешней оболочки описанным мною только что способом, вынул съедобную начинку и заменил ее вредной субстанцией, которую я и идентифицировал.
Флэк потер лоб и слегка поклонился судье так, как он это неизменно делал в суде в конце речи.
Дерек первым нарушил блаженную тишину, воцарившуюся наконец после словоизвержения Флэка.
— Но почему карбид? — спросил он. — Какой страной выбор для отравителя.
— Действительно, почему? «Странный», мой юный друг, — самое уместное здесь слово. Настолько странный, что перед нами встает вопрос — вопрос, который, согласен, напрямую меня не касается, но, быть может, мне будет дозволено высказаться по нему в качестве amicus curiae? [28] : отравитель ли это вообще? Не больше ли это похоже на весьма жестокий и глупый розыгрыш?
28
«Друг суда» — персона, не имеющая официального статуса, наделенная правом высказывать свое мнение в помощь суду, особенно в правозащитных делах (лат.).