Трагедия закона
Шрифт:
— Да, дал, — хмуро подтвердил судья. — Но существует ведь условно-досрочное освобождение за хорошее поведение, ты же знаешь.
Хильда несколько минут молчала.
— Лучше бы не ты его судил, — сказала она наконец.
— Моя дорогая, у меня не было выбора.
Она покачала головой.
— Это же происходило в Олд-Бейли? [26] — напомнила она. — А там четыре палаты. Не было никакой причины, по которой дело не могло бы рассматриваться рекордером. [27] Я никогда прежде об этом не говорила, Уильям, но ходили слухи, будто ты намеренно включил дело Боба… Хеппенстола в свой список. Это правда?
26
Центральный уголовный суд в Лондоне, который называют Олд-Бейли по названию улицы, на которой он расположен.
27
Судья с высшим юридическим образованием, председательствующий на сессиях коронного суда.
Барбер протестующее замахал рукой.
— Какой смысл возвращаться к этому теперь? — проворчал он.
— И лучше бы ты не осуждал его на пять лет.
— Я выполнял свой долг, — сказал судья. И, видя, что его утверждение не вызвало сочувствия, добавил с некоторым ложным пафосом: — Кстати, Уголовный апелляционный суд отказался изменить приговор.
Здесь ее светлость выдала характеристику Уголовному апелляционному суду, которую из уважения к этому почтенному учреждению лучше опустить.
— Они его не знали, а ты знал, вот в чем суть, — добавила ее светлость. — Тебе никогда не приходило в голову, что он надеялся выйти из передряги с наименьшими потерями именно потому, что его судил ты?
— Было бы в высшей степени неподобающе… — начал Барбер.
— Знаю, знаю, — нетерпеливо перебила его жена. — И именно по этой причине считаю, что лучше бы ты… Но ты прав: какой смысл махать кулаками после драки. Хеппенстол на свободе, он пытается тебя убить…
— Повторяю, Хильда, нет никаких подтверждений тому, что… — попытался вставить судья, но она продолжила, не обращая внимания на его слова:
— …и мы должны защищать себя всеми возможными средствами до тех пор, пока полиция его не арестует. А теперь я иду спать, и ты тоже. Кстати, ты ведь завтра рассматриваешь дело о клевете, не так ли? Судя по материалам, у защиты здесь нет шансов. Десять против одного, ты обнаружишь, что ответчик таки пытался подкупить суд.
— Склонен согласиться с тобой, дорогая. Спокойной ночи.
Расследование инцидента с конфетами «Бешамель», толчком к которому послужил этот разговор, было проведено энергично, но не дало результата. Никто из непосредственно имевших отношение к нему не смог пролить свет на тайну их появления. Опросили Сэвиджа, Бимиша и Грина — все впустую. Сэвидж, которого вызвали первым, только и мог сообщить, что пакет ему вручил Бимиш. Бимиш укоризненно напомнил ее светлости, что она сама передала ему несколько бандеролей, доставленных с утренней почтой. Он тогда подумал, что это вещи, которые она заказала накануне в Лондоне. Естественно, он, в свою очередь, передал их дворецкому, сообщил он, дав понять, что не дело секретаря королевского судьи заниматься подобными пустяками. Одним из камней преткновения между ним и Хильдой было то, что Хильда воспринимала его как особь, принадлежащую к верхнему разряду отряда домашней прислуги, и он не преминул воспользоваться случаем, чтобы лишний раз уесть ее по этому поводу, надменно отвергнув какую бы то ни было свою причастность к этим конфетам, а тем более ответственность за них. Ему вручили несколько пакетов. Нет, он не может сказать, сколько именно их было. Он постарался освободиться от них как можно скорей, передав по назначению. А теперь, с позволения его светлости, у него масса неотложной работы…
Мрачный Сэвидж продолжил свой рассказ, обиженно сообщив, что он распаковал врученные ему свертки, считая, что делает то, что ему положено, и не увидел никаких причин предполагать, будто со свертками что-то не так. За всю его долгую службу еще никто не заподозрил его… Заверенный в том, что его и теперь ни в чем не подозревают, он поведал, что в распакованных им пакетах, кроме коробки конфет, были две книги из библиотеки, пара перчаток для ее светлости и банка консервированных слив. Он распределил все это по положенным местам: книги отнес в гостиную, перчатки передал горничной, чтобы та убрала их в спальню ее светлости, сливы отправил на кухню, а конфеты — в столовую. Это все, что он имел сообщить, закончил он и смиренно выразил надежду, что подобающим образом исполнил свои обязанности.
Следующую тему поднял Петтигрю.
— Самая важная улика — это упаковка, в которой принесли бандероли, — сказал он. — Где она?
Этого Сэвидж не знал. Он распаковал пакеты в своей кладовке и сразу поспешил помогать одеваться его светлости, поскольку пора было ехать в суд. Убрать мусор должен был Грин. Вероятно, он может сказать.
Грин был из тех слуг с бесстрастным выражением лица, чья молчаливость граничила с немотой. Дереку, который по ассоциации с персонажем романа Дюма «Двадцать лет спустя» давно называл его про себя Гримо, было интересно: неужели даже такая чрезвычайная ситуация не заставит его произнести более двух слов подряд? Допрос Грина и впрямь напоминал скорее рождественскую шараду, в которой игрок имеет право отвечать на все вопросы только «да» или «нет». Тем не менее мало-помалу из него все же удалось вытянуть, что он выбросил почти всю оберточную бумагу, за исключением той, в которую были завернуты конфеты, — ее он использовал, чтобы разжечь потухший камин в комнате маршала, а как она выглядела; он не помнит, но ему кажется, что бумага была тонкой и коричневой. Была ли на ней наклейка или нет, был ли адрес написан от руки или напечатан на машинке, он тоже не помнил. Вот и вся «улика».
— Что ж, Хильда, — сказал Барбер, — думаю, по справедливости, следующий свидетель — ты. В конце концов, ты первая держала в руках это таинственное почтовое отправление. Ты не заметила ничего необычного?
— Нет. Я просто увидела три или четыре пакета и, поскольку в Лондоне заказывала по телефону много разных вещей, подумала, что это они и есть. Мне и в голову не пришло пристально их разглядывать. Но если бы конфеты пришли прямиком из магазина, полагаю, я обратила бы внимание на их фирменный знак.
— Очевидно, они пришли не оттуда, — вставил Петтигрю. — Но неужели вас не удивило, что кто-то прислал вам столь желанный подарок?
— Не столько удивило, сколько обрадовало. Мне, Фрэнк, знаете ли, все еще иногда присылают презенты.
Петтигрю сморщил нос, давая понять, что заметил ее подначку, и разговор перешел к тому, что теперь следует делать.
— Конечно же, мы должны заявить в полицию, — сказала Хильда. — Уильям, свяжись непосредственно со Скотленд-Ярдом. Здешние провинциалы для такого дела не годятся.
— Первое, что нужно сделать, это отправить конфеты на анализ, — внес наконец свой вклад в обсуждение Флэк.
— Разумеется. Это сделает полиция. Затем, полагаю, они проведут опрос служащих в магазине «Бешамель», чтобы выявить всех недавних покупателей таких конфет. Это все работа для полицейских.
— Я бы предпочел обойтись без участия полиции, если возможно, — сказал судья.
— Уильям, дорогой, почему? Если совершено покушение на твою жизнь…
— Это трудновато объяснить, но на данной стадии я бы отдал предпочтение частному расследованию.
— Но, Уильям…
— Первое, что нужно сделать, это провести анализ конфет…
— Дорогой мистер Флэк, вы это уже говорили. Полиция знает свои обязанности.
— …и я бы очень хотел провести такой анализ сам.
— Вы?!
— Я, знаете ли, немного интересуюсь химией, леди Барбер. У меня дома даже есть весьма недурно оборудованная маленькая лаборатория. Моя «вонючая комната», как называет ее жена — моя жена обладает великолепным чувством юмора, — мне бы так хотелось, чтобы вы с ней познакомились…