Трагедия закона
Шрифт:
— Он не совершенно посторонний.
— Ну да, допустим, он раз или два бывал в нашем доме, хотя лично я его не помню, но с практической точки зрения он посторонний.
— Когда-то я неплохо знала Сибалда-Смита, — задумчиво произнесла Хильда. — В какой-то период времени даже очень неплохо.
Судья изумленно воззрился на нее, и шокирующее подозрение отразилось на его лице.
— О нет! Не настолько хорошо! — со смехом успокоила его Хильда и поцеловала в макушку. Потом села на скамеечку для ног у его кресла и улещивающим голосом сказала: — Ну что, будем считать, вопрос решен?
— Если ты к нему поедешь, — слабо воспротивился судья, — то это будет без моей санкции.
— И в случае необходимости ты сможешь от меня откреститься. Очень хорошо, на том и порешим. Теперь другой вопрос: какие условия мы можем
С этого момента разговор постепенно пошел вразнос, как часто бывает, когда речь заходит о деньгах. С оценки нынешнего финансового положения судьи он скатился на неприятную тему необходимости экономии в будущем. Хильда неожиданно продемонстрировала безропотность в том, что касалось ее собственных трат, но и непреклонность в том, что казалось ей неразумными запросами со стороны мужа. Постепенно, по мере того как разговор соскальзывал, что было неизбежно, в абсолютно бессмысленную для обсуждения сферу прошлого, он становился все более язвительным, а Хильда — все более крикливой. Что сталось с гигантскими гонорарами, которые он зарабатывал в последние годы своей адвокатской практики, когда обычный и добавочный подоходные налоги были ниже, чем сегодня, и не шли ни в какое сравнение с тем, какими они могут стать завтра? Хильда, у которой нервы были напряжены до предела после всех турбуленций дня, утратила свое обычное самообладание, когда ее муж снова вытащил на поверхность старые обвинения в экстравагантности. Вместо того чтобы пропустить их мимо ушей, она принялась сердито подсчитывать стоимость давно изношенных платьев и давно переваренных ужинов. Сначала она разразилась негодованием, потом стала пронзительно кричать в свою защиту, что каждое истраченное ею пенни было истрачено ради поддержания его репутации и известности, ради дальнейшего продвижения его карьеры, которой она преданно посвятила — она не верила своим ушам, слыша произносимые ею самой избитые клише, — лучшие годы своей жизни. Если бы не ее мудрость, он бы, как ему хорошо известно, никогда не занял того положения, какое занимает и которое из-за его преступной беспечности оказалось теперь под угрозой. А если говорить об экстравагантности… Тут настал черед Барбера отразить атаку, которая, если честно признаться, зиждилась на весьма зыбком основании, поскольку его-то вкусы всегда были как раз очень простыми.
Уязвленный ее несправедливостью, он сделал несколько ответных выпадов, которые, в свою очередь, были вопиюще несправедливы, и все закончилось достойной сожаления сценой, разрешившейся тем, что Хильда заливалась потоками сердитых слез, а судья бормотал извинения, и изначальный предмет ссоры полностью забылся.
На следующее утро мир был восстановлен, но проблема, послужившая причиной спора, ничуть не приблизилась к своему разрешению. Если Сибалд-Смит не умерит своих требований, финансовое положение Барбера ждала катастрофа. А если Барбер не сможет эти требования удовлетворить и будет подан иск, он потерпит не только финансовую, но и профессиональную катастрофу. Единственная слабая надежда состояла в том, чтобы истец или его адвокаты вовремя осознали, что доводить дело до крайности не в их интересах, потому что лучше все же иметь должником судью Высокого суда, ухлопывающего весь свой доход на выплату разумной суммы в рассрочку, чем сломанного человека без зарплаты и перспектив. И как нехотя признал в конце концов судья, прямой контакт Хильды с Сибалдом-Смитом, вероятно, был единственной возможностью склонить последнего к такому решению.
Хильда начала приводить свой план в действие без промедления, но сразу же столкнулась с препятствием. Как ей удалось выяснить, Сибалд-Смит жил в своем загородном доме, куда она в тот же день позвонила. Однако поговорить с ним не удалось. На звонок ответила Салли Парсонс, и Хильда поспешно положила трубку, чтобы не выдать себя. Ни за что на свете она бы не рискнула говорить или встречаться с этой женщиной. В ее памяти моментально всплыли публичные унижения, коим она некогда подвергла ее и которые, в этом Хильда могла не сомневаться, Салли Парсонс ей не забыла. От этого воспоминания она даже невольно вздрогнула. Если, как следовало из писем адвокатов Сибалда-Смита, он нацелился на месть, то не являлось ли это следствием ее влияния? Однако не все еще потеряно. Если удастся встретиться с ним наедине, вероятно, можно будет нейтрализовать это влияние и вырвать
На время отодвинувшаяся было мысль о другой, более темной и таинственной угрозе, нависшей над ними, вернулась и встревожила ее с удвоенной силой. Она постаралась отогнать ее и снова подошла к телефону. На этот раз она позвонила в контору брата и назначила ему встречу на утро понедельника.
Майкл был младше сестры, хотя выглядел на несколько лет старше. Как и она, он был невысок ростом и темноволос, но в отличие от нее позволил себе растолстеть. Он обладал тонким умом и тактом, при желании мог быть исключительно обаятельным и умел пользоваться этими своими качествами без зазрения совести. На сей раз он решил быть откровенным.
— Хильда, твой важный муж попался, — сказал он. — Мы у них в руках, и они это знают.
— Незачем так злорадствовать по этому поводу, — упрекнула его сестра. — Как бы ты ни относился к Уильяму.
Майкл оставил ее реплику без комментариев.
— Что-то необходимо предпринять, — продолжил он. — Уже пошли сплетни.
— Я знаю.
— Ну и что он предлагает?
— Я предлагаю поехать поговорить с Сибалдом-Смитом, — ответила Хильда, сделав ударение на местоимении.
— Напрямую? Полагаю, он будет немного шокирован, но, вероятно, это действительно лучшее, что можно придумать. Когда ты намерена это сделать?
— Надеюсь, в течение двух ближайших дней.
— Поторопись, времени терять нельзя. А пока нужно ответить на их последнее письмо, иначе они вполне могут, не дождавшись ответа, подать иск.
— Я думала об этом, — согласилась Хильда. — Наверное, лучше всего просто сообщить им, что судья сейчас совершает выездное турне, и что ты снова свяжешься с ними, как только сможешь получить от него инструкции.
— Что ж, будем надеяться, это ненадолго удержит их. К счастью, их фирма славится своей нерасторопностью — может, в поле их зрения и не попадет тот факт, что у судьи был перерыв в несколько дней и он мог за эти дни дать все нужные указания. Вообще нам очень повезло, что они не слишком бдительны. Если бы я представлял в этом деле противную сторону, я бы сделал несколько намеков на ушко маркхэмптонской полиции.
— Какого рода?
— Какого рода? Да мне бы стоило только высказать предположение, что они затягивают слушания, безусловно, нарушая закон, и могут быть привлечены к судебной ответственности. Этого с лихвой хватило бы, чтобы они решительно изменили свое поведение. Заметь, возможность того, что они это еще сделают, никуда не исчезла. Риск сохраняется.
— Дай подумать, — сказала Хильда. — Согласно акту, слушания по делу об опасном вождении должны быть проведены не позднее чем через две недели после дорожного происшествия, если своевременно не сделано предупреждение об отсрочке — а в данном случае оно сделано не было. Так что с этой стороны опасности пока нет. Правда, остается открытым вопрос о возбуждении дела об управлении незастрахованным автомобилем. На это у них есть шесть месяцев, а при определенных обстоятельствах и больше.
Майкл усмехнулся.
— Молодец, старушка Хильда, — сказал он. — Ты всегда была лучшим из нас юристом. Я-то совсем забыл о том, что ты сказала. Следовало бы проверить по справочникам, но я тебе верю.
— Можешь на меня положиться, — самодовольно сказала Хильда. — Меня всегда особо интересовала тема ограничения юридических действий в связи с истечением срока исковой давности, я ее специально изучала.
— И не зря. Какая же ты бесчеловечная скотинка, Хильда. Всегда была такой.
— По-моему, нет ничего бесчеловечного в том, чтобы быть юристом.
— Есть, Хильда… Во всяком случае, для женщины. Вот скажи, ты поэтому вышла замуж за Уильяма — чтобы стать успешным юристом «по доверенности»?
— Ты всегда так груб со своими клиентами, Майкл?
— Боже правый! Разумеется, нет!
— Так вот, в настоящий момент я консультируюсь с тобой как со своим поверенным, а твой вопрос — из тех, ответ на который я должна была бы дать поверенному только в том случае, если бы затевала бракоразводный процесс, чего делать не собираюсь.