Трагедия закона
Шрифт:
— Если он обладает исключительной памятью, то да, — ответила Хильда.
Моллет поднял бровь, но не облек свое явное удивление в слова.
— Даже в этом случае, — продолжил он, — я не думаю, что человек, совершивший нападение в Уимблингэме на прошлой неделе, мог предварить его тем, что иначе как очень глупым розыгрышем не назовешь. Я могу ошибаться, но эти два случая, как мне кажется, не вяжутся между собой.
— А я думаю, что вы ошибаетесь, — твердо возразила леди Барбер. — Я интуитивно уверена, что все это, как вы выразились, очень даже «вяжется» и что мой муж является объектом организованного преследования.
— Что ж, давайте взглянем на дело с этой точки зрения, — добродушно согласился инспектор. — Невзирая на Хеппенстола. Есть ли что-нибудь общее между тремя этими событиями, точнее, четырьмя, так как писем, как мы помним, было два? Можем ли мы представить себе психологический тип личности, которая могла быть инициатором всех четырех?
Повисла пауза, которую прервал Дерек:
— Дайте-ка подумать. Первое письмо было оставлено в маркхэмптонской резиденции, пока мы обедали.
— Мы — это кто?
— Судья, я сам, Высокий шериф с женой, капеллан и мистер Петтигрю.
— Слуги тоже находились в это время в доме, полагаю?
— Да: секретарь Бимиш, дворецкий, слуга маршала и миссис Скуэр, кухарка.
— И никто не видел, откуда взялось письмо?
— Нет.
— Тогда не исключено — мы только строим предположения, — что оно могло быть принесено в дом или написано в самом доме кем-то из этих людей.
— Да. Полагаю, что так.
— И то же самое относится ко второму письму?
— Кажется, второе Бимиш нашел в почтовом ящике. Или это был Сэвидж? Не помню.
— А кто-нибудь приходил в дом в то утро, перед тем как пришло письмо?
— Только Главный констебль и мистер Петтигрю. Помощник шерифа пришел позднее, чтобы отвезти судью в присутствие.
— Еще один момент, касающийся второго письма. Кажется, оно связано с весьма неприятным инцидентом, случившимся накануне ночью? Кто знал о том, что произошло?
— Ну… Никто, кроме полиции и нас троих, находившихся в машине. Еще был какой-то прохожий, которого я заметил сразу после аварии и который тут же исчез.
— Его нельзя сбрасывать со счетов. Три человека в машине — это судья, вы и?..
— Мистер Петтигрю.
— Послушайте… — начала было Хильда, но Моллет без обычной любезности жестом попросил ее помолчать.
— Перейдем к Саутингтону, — продолжил он. — Здесь все совсем по-другому. Конфеты ведь пришли по почте, не так ли?
— Бимиш утверждает, что так, но обертка бандероли не сохранилась и ни Бимиш, ни другие слуги не могли сказать о ней ничего определенного.
— В любом случае конфеты прибыли из Лондона и были куплены не более чем за несколько дней до того. Кто из тех, кто был в Саутингтоне, непосредственно перед тем находился в Лондоне?
— Леди Барбер.
— Еще кто-нибудь?
— Никто из живущих в судейской резиденции.
— Это исключает из списка подозреваемых всех, кого мы рассматривали, говоря о маркхэмптонском деле, если не считать…
Хильда больше не могла терпеть того, что ей не позволяют высказаться.
— Инспектор Моллет, — сказала она, — я больше не могу слушать эту чушь. Совершенно абсурдно предполагать, что мистер Петтигрю может иметь к этому хоть какое-то отношение! Вы просто попусту тратите наше время.
— Надеюсь, что нет, миледи, — с исключительной учтивостью возразил Моллет. — Единственное, что я пытаюсь сделать, это проверить вашу версию, будто все эти события как-то связаны между собой, и рассмотреть все вероятности. Если это приводит нас к абсурдному заключению, тем хуже для версии. Чтобы покончить с этим на данный момент: не был ли, случайно, мистер Петтигрю в Уимблингэме?
— Да, — признала Хильда. — Был. Но это не доказывает…
— О, мы еще слишком далеки от каких бы то ни было доказательств. А теперь давайте исключим случай с конфетами. Можем ли мы в этом случае расширить спектр вероятностей?
— Я не желаю исключать случай с конфетами, — упрямо сказала Хильда. — Вы сами только что сказали, что они могли быть куплены через посредника. Это, разумеется, означает, что любой из домочадцев мог организовать их присылку сюда.
— Безусловно. Любой человек изнутри или, кстати сказать, извне резиденции. Но если мы хотим связать это с теми, кто имел возможность устроить инциденты в двух других городах, то остаются лишь мистер Маршалл и штат прислуги. Есть среди них кто-то, кого вы подозреваете?
— Есть один, которому я определенно не доверяю, — не задумываясь, ответила Хильда. — Это Бимиш.
— Секретарь его светлости? — удивился Моллет. — Но его хлеб с маслом полностью зависит от того, чтобы хозяин оставался жив и продолжал исполнять свои обязанности.
— Может, и так, но я все равно ему не доверяю. Он совершенно ненадежный и опасный человек.
— На чем конкретно основывается это ваше мнение?
Однако Хильда не могла или не хотела конкретно высказываться по этому поводу. Она лишь в общих словах повторяла, что если потенциальный убийца находится среди штата сотрудников судьи, то это не может быть никто иной, кроме Бимиша.
— И совершенно непродуктивно предполагать, будто он не мог иметь отношения ко второму письму, — заключила она. — Уверена, что он знал все об аварии через минуту после того, как она произошла. Еще не родился на свет тот юрист, который может хоть что-то сохранить в тайне от своего секретаря.
Моллет не стал дискутировать по поводу этого постулата юридической эрудиции, а продолжил нажимать на конкретные факты.
— Можете ли вы припомнить в связи со всеми этими инцидентами какой-нибудь эпизод, в котором Бимиш вел себя подозрительно или странно? — спросил он.