Трагедия закона
Шрифт:
— Я попросила вас прийти сюда, — сказала она, — потому что хотела поговорить так, чтобы никто нас не беспокоил.
Она не уточнила, беспокойства с чьей именно стороны хотела избежать, но было и так ясно, о ком она говорила. И ее следующие слова подтвердили, в каком направлении развивалась ее мысль.
— Дерек, — очень серьезно продолжила она, — все это вовсе не шутки. Мне кажется, что Уильям ни в малейшей мере не осознает серьезности положения.
На Дерека произвело такое впечатление то, что она назвала его по имени, что какое-то время он невнимательно слушал, о чем она говорила, и выглядел в этот момент, должно быть, глуповато. Хильда в конце концов заметила его рассеянность и, судя по всему,
— Он легкомысленно относится — всегда относился — к своей безопасности, — сказала она. — Из-за этого в собственных делах он всегда был по-детски беспечен. Вы уже имели возможность в этом убедиться. И это налагает на вас большую ответственность.
Дерек неуютно поерзал на стуле под ее пристальным взглядом. Ему никто до сих пор не указывал на то, что должность судейского маршала предполагает какие-то особо ответственные обязанности, кроме обязанности носить высокую шляпу и разливать чай, и ему стоило некоторых усилий усвоить эту мысль.
Хильда, по обыкновению, кажется, прочла его мысли.
— Вы знаете, кем изначально был маршал? — спросила она. — Телохранителем судьи. В былые времена в числе прочих обязанностей он должен был спать на пороге комнаты судьи, чтобы охранять ее от любого вторжения.
Дерек ответил, что, последуй он этой традиции в Уимблингэме, ему вряд ли было бы более неудобно спать, чем в тамошней кровати, но шутка не встретила одобрения.
— Телохранитель, — повторила леди Барбер, — вот в ком нуждается судья и вот кем мы с вами должны быть для него до конца этого турне.
— Значит, вы думаете, что по-прежнему существует опасность нападения на его светлость? — спросил Дерек.
— У меня нет в этом ни малейших сомнений. А у кого они есть? Дело не только в том, что с самого начала турне происходят всякие неприятные события, дело в том, что раз от разу они становятся все более и более серьезными. Сами подумайте: сначала анонимные письма, потом дорожная авария…
— Но она-то, разумеется, не имеет отношения ко всему этому, — возразил Дерек.
— Если бы сразу же за ней не последовало еще одно письмо, — победно продолжила Хильда. — Оно означает, что человек, все это задумавший, кем бы он ни был, знает об аварии и намеревается использовать ее в собственных целях. Да и в том, что касается самой аварии, у меня нет полной уверенности. Можете считать это абсурдным, но у меня отчетливое ощущение, что все эти события каким-то образом связаны между собой, а это, в свою очередь, означает, что мы имеем дело с очень изощренным и опасным человеком. Так вот, затем — отравленные конфеты и, наконец, нападение на меня, целью которого, конечно, был он. Что дальше? Случится что-то еще, я в этом совершенно уверена, и мы должны быть начеку.
— Разумеется, я готов сделать все, что в моих силах, — сказал Дерек, — но мне казалось, что судью во время турне охраняют, как никого. И не является ли это прежде всего делом полиции?
Хильда улыбнулась.
— О полиции я тоже не забыла, — сказала она. — Вы, наверное, хотите спросить, как я могла уйти из дома и оставить мужа без присмотра? Ответ состоит в том, что его весь день сопровождает человек из Скотленд-Ярда в штатском. В настоящий момент он, вероятно, ждет его у входа в «Атенеум». [31] Уильям об этом ничего не знает, я все организовала сама. У меня, видите ли, случайно нашелся знакомый помощник комиссара. И кстати… — Она взглянула на часы. — Прямо сейчас я жду кое-кого, с кем хотела бы вас познакомить. Он будете минуты на минуту. А пока… — Она улыбнулась своей самой обворожительной улыбкой. — Вы согласитесь помочь мне… Дерек? Знаете, для меня это много значило
31
Клуб, членами которого преимущественно являются ученые и писатели. Основан в 1824 г.
Как-то незаметно Дерек обнаружил ее руку в своей. Внезапно осипшим голосом он прохрипел:
— Сделаю все, что в моих силах… Хильда.
Краткий миг растроганности закончился так же внезапно, как наступил. Уже через секунду Хильда сидела, откинувшись на спинку стула, и по-деловому рассуждала о предосторожностях, которые должны быть предприняты, чтобы обеспечить безопасность судьи в оставшееся время турне.
— Мы не знаем, откуда может последовать очередная атака, — говорила она. — А после того, что произошло со мной в Уимблингэме, я уверена: мы должны быть готовы ко всему. Единственный надежный способ защитить судью состоит в том, чтобы мы договорились, что в любое время дня и ночи он должен пребывать под присмотром одного из нас. Дежурить, разумеется, станем по очереди, как часовые, и если будем делать это надлежащим образом, он даже не заподозрит, что происходит нечто необычное. Вероятно, все это кажется вам нелепым?
Дерек протестующе замотал головой.
— Ну, тогда отлично. До понедельника я разработаю схему и…
В дверь постучали, вошла служанка.
— К вам джентльмен, миледи, — объявила она.
У нее за спиной возвышался человек-гора.
До тех пор пока служанка не вышла, унося чайную посуду, прибывший молча стоял посреди маленькой комнаты, которая казалась еще меньше в присутствии его массивной фигуры. Когда дверь за служанкой закрылась, он представился ровным, спокойным голосом:
— Детектив-инспектор Моллет из Скотленд-Ярда.
По знаку Хильды он пододвинул стул и сел. Дерек заметил, что, несмотря на свои габариты, двигался инспектор с кошачьей легкостью, и поймал себя на том, что смотрит прямо в его очень яркие серые глаза, широко поставленные на крупном красном лице, добродушное выражение которого странно контрастировало с сурового вида остроконечными военными усами. Инспектор бросил на Дерека пристальный и оценивающий, хотя вполне дружелюбный взгляд, под которым Дерек почувствовал себя измеренным, классифицированным, маркированным и помещенным в ячейку для дальнейшего использования. У очень многих людей были основания помнить этот быстрый всепроникающий взгляд и бояться его.
— Вы уже пили чай, инспектор? — спросила Хильда.
— Да, благодарю вас, миледи, — ответил Моллет вежливым голосом, в котором чуткое ухо тем не менее могло уловить оттенок сожаления.
Он откашлялся и сразу принял официальный вид.
— По распоряжению помощника комиссара, — сказал он, — я предпринял сегодня утром некоторое расследование на Бонд-стрит, в магазине, принадлежащем господам Бишэмлам.
Он бестрепетно произнес фамилию Бешамель на английский лад строгим полицейским тоном, полагая, видимо, что все, кроме чисто британского произношения, звучит смешно.
— Мне было велено доложить о результатах своего расследования вам, — продолжил он, — и получить от вас дальнейшие инструкции по делу, которое в настоящий момент для меня все еще остается темным. Возможно, лучше всего будет, если мы начнем с моего отчета. Вам станет легче судить, до какой степени мои изыскания имеют отношение к другим делам, в которых требуется помощь полиции.
Он достал из кармана обычный полицейский блокнот, нашел в нем нужное место, после чего положил на стол перед собой. Несколько даже нарочито за все время своего доклада он ни разу в него не заглянул. Моллет простительно кичился своей памятью, а наличие блокнота могло быть истолковано как рудимент ранних стадий его эволюции в качестве детектива.