Треба
Шрифт:
– Э-ге-гей, привет, народ!
– А ну-ка, сядь! И не рыпайся!
Голос лодочника был грозен, пришлось подчинился.
На берегу меня услышали и радостно жестикулировали.
Мне казалось, мы плыли вечно. Когда, наконец, причалили, прыгнул в прибой прямо в кедах. Побежал, обнял этих, так хорошо знакомых, человечищь.
– Здорово! Ну, наконец-то, доехал!
– Рад тебя снова видеть, старик!
– Как же я за вами всеми соскучился, вы себе не представляете!
– Эй, – послышался ироничный голос с кормы, – мне неловко прерывать ваши брачные
Мажор и Сало, хмыкая, пошли к лодке, а у меня в кармане начал вибрировать телефон. Будучи вынутым, его экран показал незнакомый номер.
– Алло…
– Привет, это я. Меня обокрали.
*
Голос Лены дрожал. Сразу почему-то показалось, что она плачет.
– Постой. Дай собраться с мыслями… Как обокрали? Точнее, что украли конкретно?
– Всё. То есть сумку…, – слышно было, как её душат слёзы, – осталась только маленькая, которую я с собой взяла, когда пошла…, – дальше она что-то пыталась сбивчиво рассказать, как ей было неудобно искать жильё с этой огромной сумярой, она отошла «буквально на пять метров, поговорить с женщиной о съёмной квартире…»
Ясно. История банальная. Забили «баки», увели чемодан со всем содержимым.
– Я обернулась, а её уже нет…
– Стоп. Все ясно. Документы, деньги?
– Все в ридикюле.
– А он где?
– Со мной.
Ого. Ну, хоть тут молодец.
– И стою вот тут. А кроме тебя я вообще в этом городе никого не знаю.
– Умница.
– Почему это? – она даже всхлипывать перестала.
– Что позвонила мне, – Сало и Мажор выгрузили поклажу и непонимающе переглядывались, глядя на меня. Я показал им – «две минуты».
–Значит, дальше твои действия таковы. Ты говоришь мне адрес – где ты, затем звонишь в милицию. Объясняешь ситуацию и ждешь их. А я скоро буду.
Длинноволосая компания ехала дальше, на вторые «пальцы». Ялик с обдолбанным содержимым начал отчаливать от берега.
– Стой, стой! – закричал я, забегая по колено в воду, чтобы догнать лодку.
Друзья на берегу вместе с лодочником синхронно покрутили пальцем у виска.
– Не вешай трубку! – крикнул я в телефон, взбираясь на нос посудины, – Пацаны, поставьте мою палатку, могу вернуться поздно, – это уже в сторону берега, где Мажор от удивления выронил из рук мой рюкзак, – приеду – все объясню! Это срочно!
– Как скажешь…
– Алло, Лена, ты еще тут?
– Да.
– Так где ты?
– На автовокзале.
– Да там же куча патрульных! Быстро ищи их!
Примерно через час я вошел в местное отделение, в котором Лена заканчивала давать показания, подробно описывая женщину, которая ее отвлекла. Подписав кучу бумажек, включавших в себя перечень похищенного, находившегося в дорожной сумке, а так же несколько протоколов, получив вялое заверение «сделаем все возможное», мы, закурив, вышли на улицу.
– Сумасшедший какой-то денек… Как ты?
– Нормально.
Она уже взяла себя в руки и держалась более уверенно. О ее душевном состоянии напоминала только едва подрагивающая в пальцах сигарета.
– Какие дальше планы?
Нервный смешок.
– Как не было никаких, так и нет.
– Ну, их не так много, – я сделал глубокую затяжку, – первый. Едем на вокзал, истово молясь, чтобы были билеты обратно. Садишься в поезд, и через определенное количество времени ты дома. Второй. Ты продолжаешь отдых, но уже без горы очень нужных вещей.
Она безразлично пожала плечами.
Горячий дым запершил в горле. Во рту было сухо и неприятно. Я выбросил сигарету.
– Значит так. Здесь недалеко есть культовое заведение, там неплохо кормят. Бонусом подают свежее пиво. Не знаю как ты, а я с утра ничего не ел. Там и подумаем.
Лена согласно кивнула, щелкнула окурок в урну, и мы двинулись.
Кафе было непритязательно по внешнему виду, но это обманчивое впечатление. Повар здесь был отменный. Я невольно улыбнулся, глядя, как моя спутница с удивлением начала озираться по сторонам, едва мы вошли. И было от чего. Внутреннее убранство представляло собой классическую столовую советского периода где-нибудь на Криворожском горно-обогатительном комбинате. На стенах выдержанная в идеологическом плане плитка, на полу – строгий кафель. Когда я первый раз попал сюда, меня полчаса не отпускало ощущение операционной. Мебель не меняли с 70-х годов. Лена остановилась как вкопанная.
– Ну чего ты?
– Только под расстрелом!
– Ты многое теряешь.
– Я думаю, что на меня достаточно потрясений на сегодня.
– Пойдем, угощу тебя вкуснейшей окрошкой.
Она подняла одну бровь, скептически меня рассматривая.
– Пошли. Не понравится – не будешь есть. Заодно, давай поспорим. Если попросишь добавки – с тебя шампанское.
– Ха! Идёт.
Я пошел к раздаточной стойке и взял поднос. Так, ну что же взять? Хлеб, понятно.
– Скажите, – мой взгляд напоролся на суровое лицо поварихи в белом халате и колпаке, – а какой салат свежий?
– Лежалых нет, – нравоучительно заметила она.
– А самый вкусный?
Женщина закатила глаза.
– Ма-ла-дой че-ло-век, – размашисто начала она.
– Все ясно. Обойдусь оливье. И порцию окрошки, пожалуйста.
Расплатившись, я, не оставляя шансов на спасение, рванул к пустому столику. Обернувшись, заметил, что тактика оказалась верной: грозная кухарка коршуном нависла над растерянной Леной. До меня донеслись неразборчивый требовательный рокот и еле слышное неуверенное лепетание.
Посмеиваясь, я расположился, попробовал ложку первого. Добавил немного соли с перцем из стоявших тут же столовых приборов, и только принялся уплетать, как ошарашенная, с подносом в руках, появилась моя нечаянная спутница. Она молча поставила перед собой тарелку, механически пододвинула стул, уселась. Наверное, даже не чувствуя вкуса, начала есть. Я присмотрелся – тот же самый набор, как у меня. Видимо, брала недолго думая.
– Ты ничего себе не взяла запить?
– Да… Что?
Наконец-то глаза приобрели осмысленность.