Требуется чудо
Шрифт:
Александр Павлович вел машину и ворчал для порядка:
– Бой, битва, сражение... Не жизнь, а сеча какая-то... А хочется покоя, тишины, мира...
– Покой нам только снится, - рассеянно сказала Валерия. Она смотрела в окно, думала о чем-то своем и Александра Павловича слушала вполуха.
– Банально, - немедленно отреагировал Александр Павлович.
– Зато верно... Слушай, Саша, помолчи чуть-чуть, дай мне в себя прийти.
– Ты еще там?
– Он имел в виду предзащиту, так, кажется, назвала ее Валерия.
Усмехнулась:
– Я
– Ну досказывай, - согласился Александр Павлович.
– Можешь вслух. Считай меня шефом - деспотом и рутинером.
– Ты не деспот, - она легонько, кончиками пальцев, погладила его по щеке.
– Ты добрый и тактичный. Ты во всем со мной соглашаешься: тебе так удобнее. Ты не стремишься меня переделать...
– А все стремятся?
– Не все, но многие. Вот шеф, например...
– Какой негодяй!.. А ты, естественно, не даешься?
– Естественно.
– А если и я начну тебя переделывать?
Сказал вроде в шутку, а прозвучало всерьез. И ответила Валерия серьезно:
– Уйду, Саша...
– Она отвернулась, смотрела вперед. Впереди шла "Волга", на ее заднем стекле качалась зеленая ладонь с желтой надписью по-английски: "Внимание!" - Только ты не начнешь. Тебе этого не надо. И лень.
– Как знать...
– Знаю, знаю...
– И замолчала, даже глаза закрыла. Устала, видимо, здорово.
"Тяжко вам бои даются, - думал Александр Павлович.
– Вот уж и вправду не женское дело... Воины... А качать науку с боку на бок - женское?.. Много ль та девочка науке должна? Да ничего не должна!.. Вот наука ей должна. Как роды, к примеру, облегчить, совсем обезболить. Чтоб нарожала она с десяток мужиков. Воинов..." - улыбнулся про себя: по нынешним временам "десяток" - число нереальное, двое - уже перебором считается. Заикнись сейчас Валерии о втором ребенке - убьет. И вовсе не потому, что одна: был бы муж - его убила бы...
– Наташа дома?
– спросил Александр Павлович, когда в лифте поднимались.
– Дома...
– Валерия посмотрела на часы.
– Уроки заканчивает.
– Точно знаешь?
– Есть домашний график.
Не преминул - вставил:
– В какой системе координат?
Посмотрела на него с интересом.
– Все-таки обиделся...
– Ни за что!
– отчеканил.
– Просто умные слова на ус мотаю.
– Ну-ну... Не забудь, что ты звонок обещал починить. Причем не мне обещал - Наташе. Она сегодня спрашивала...
– Про звонок?
– И про звонок, и про фокусы. Купил ты ребенка, иллюзионист... затвердила наконец, как цирковая профессия Александра Павловича называется. А может, и раньше знала, только нарочно перевирала.
...Валерия принимала ванну или душ, Александр Павлович чинил звонок, а Наташа, которая, оказывается, график опередила, уроки уже сделала, стояла рядом с Александром Павловичем и держала винтики и изоляционную ленту.
– Запоминаешь?
– спросил он.
Она кивнула.
– В другой раз сама сможешь?
– Вряд ли.
– Почему?
– Мама говорит: я к технике неспособная.
Разумно. Только с чего бы Валерии делать столь "антиэмансипационные" выводы? Не в ее стиле...
– А к чему ты способная? Она пожала плечами.
– Не знаю.
– А мама знает?
– И мама не знает. Это-то ее и расстраивает.
– Рано расстраиваться. Тебе десять?
– Десять. Мама говорит, что в десять лет человек уже должен определиться.
"Неопределившаяся" дочь - это, конечно, не может не огорчать Валерию. Интересно: сама-то она в десять лет знала про свои технические чудо-способности?..
– Слушай, а может, тебя в цирк взять?
– Как это?
– Ну будешь артисткой.
– Как это?
– повторила. А глаза загорелись, рот приоткрылся, даже винтики в кулаке судорожно зажала.
Александр Павлович тут же пожалел о сказанном: такими обещаниями перед детьми не бросаются.
– Обыкновенно - как... Ты в цирке-то была хоть раз?
– Была. Ребенком.
– А сейчас ты кто?
– Сейчас я - сознательный элемент общества.
– Красиво!
– восхитился Александр Павлович. Он привинтил последний винтик, надавил кнопку. Звонок загудел ровно и мощно.
– Звонят!
– крикнула из ванной комнаты Валерия.
– Это мы!
– крикнул в ответ Александр Павлович. Захлопнул дверь, отдал отвертку Наташе.
– Слушай, элемент, у тебя завтра когда уроки заканчиваются?
– В два десять. А что?
– Я к школе подъеду и увезу тебя в цирк. Хочешь?
– Насовсем?
– В голосе ее слышался ужас пополам с восхищением.
Александр Павлович и не хотел, а засмеялся.
– Пока на время. Часов до шести. А потом мы вместе за мамой заедем.
– Надо спросить у мамы, - сказала Наташа.
– А если б насовсем, то не надо?
– провокационный вопрос.
Наташа помолчала. Смотрела в ладошку, катала по ней отверткой оставшиеся винтики. Потом подняла глаза, и Александр Павлович неожиданно уловил в них какое-то сомнение.
– Наверно, не надо... Насовсем мама все равно бы не разрешила...
– И пошла в комнату: винтики и отвертку в стол прятать.
А Александр Павлович так и не понял: то ли она не спросила бы и ушла сама, как "сознательный элемент общества", то ли и спрашивать не стала бы, потому что все равно не уйти? Впрочем, интерес у него был чисто риторический...
...Валерия вышла из ванной в большом параде. Ни тебе домашнего халата, ни тебе трубочек бигуди на голове, ни тебе растоптанных шлепанцев: полный "марафет", туфли, прическа, платье - хоть сейчас на подиум, моду демонстрировать. Это несколько осложняло условия эксперимента; Александр Павлович рассчитывал, что Валерия малость расслабится, позволит себе некие "бытовые уступки": ну хотя бы халат. Александр Павлович знал: он у нее вполне элегантным был - прямо с картинки из французского модного журнала. Но нет так нет: Александр Павлович все же надеялся, что "портсигар" не подведет, его мощности хватит и на полный "марафет".