Трехручный меч
Шрифт:
— Вы спрячьтесь вон за теми кустами.
— Думаешь, — спросил я, — он откликнется?
— Лоси всегда откликаются, — ответил он с некоторой долей гордости. — Для нас вызов на бой — священен!
— Хорошо, — сказал я, — герой, значитца. Давай… бросай вызов.
Мудрый Глаз вышел на середину огромной поляны, вскинул горбоносую голову к небу, заревел громко и так страшно, что травы пригнули вершины, а с ближайшего дерева посыпались листья. Эхо долго металось между деревьями, проникло в самую чащу, оттуда что-то хрюкнуло, но, как оказалось,
Подождав малость, Мудрый Глаз заревел снова. Ворон каркнул шепотом:
— Спорим, никто не явится?
— Спорим, — ответил волк азартно. — На что?
— На то, что будешь возить меня всегда, когда я восхочу!
— А если явится?
— Тогда… тогда позволю почесать меня за ухом. За средним ухом.
Я цыкнул:
— Тихо! Кто-то идет!
Мудрый Глаз тоже прислушивался, на морде и во всей фигуре столько надежды, что мне стало неловко. Затрещали кусты, на поляну вышел медведь, равнодушно посмотрел на Мудрого Глаза, почесался и пошел себе по опушке. Когда за ним сдвинулись ветви, Мудрый Глаз в тоске и тревоге заревел в третий раз. Заревел настолько мощно, что от напряжения лопнули жилы на висках и алой кровью окропили светло-оранжевую кожу.
— Не придет, — сказал ворон злорадно. — Он же поумнел, разве не слышали?
— А как же честь? — спросил волк обеспокоено.
Ворон хотел было сказать, куда засунуть честь, но посмотрел на меня и смолчал. Далеко в лесу раздался треск. Взлетели испуганные птицы, треск приблизился, на поляну выскочил могучий разъяренный лось. Налитые кровью глаза сразу отыскали нашего приятеля. Нагнув рогатую голову, он подозрительно уставился на Мудрого Глаза:
— Что-то ты храбрый слишком… Забыл, что я тебя дважды бил?
— Дважды не считается, — ответил Мудрый Глаз высокомерно.
— Будет и трижды, — пообещал Дуболом. — Или у тебя появились сильные друзья? Я слышал, что через наш лес предназначено пройти каким-то великим героям, после чего здесь многое изменится.
Мудрый Глаз выпрямился, сказал, грозно раздувая широкие ноздри:
— Я предлагаю тебе оставить этот лес, моих самок… твой приплод я тоже оставлю себе… воспитаю, не беспокойся. За это я оставлю тебе жизнь, презренный.
Дуболом расхохотался:
— Так сразимся же!
Земля дрогнула, а деревья задрожали от сухого треска. Сцепившись рогами, они некоторое время ходили по кругу, сперва по часовой стрелке. Потом обратно, это чтоб голова не закружилась, так я понял. Устали, остановились, глядя налитыми кровью глазами друг в друга, пересиливали, шеи налились кровью, стали толстыми и побагровели.
Волк жарко шепнул в ухо:
— Ну стреляйте же, мой лорд!… Стреляйте!
— А который из них наш? — спросил я шепотом.
— А-а-а, да, вы правы, нам бы их пометить, покрасить бы… Даже запах одинаков, братья же…
Я то оттягивал тетиву, прицеливаясь то в одного, то в другого, то отпускал, не решаясь стрелять наугад, я не священник, который уверен
Огромный лось наконец сбил наземь второго огромного лося. Тот рухнул на колени, морда в крови, с толстых губ срываются наземь хлопья желтой пены. Победитель, едва переводя дыхание, прохрипел:
— Ну… вот теперь и третий раз…
Побежденный лось пытался подняться, но ослабевшие ноги разъезжались, он ткнулся мордой в землю.
— Еще… не… все…
— Все! — взревел победитель. — Богатыри бьются до трех раз!
Я сделал поправку на ветер, на возможность земного толчка и отклонение на лунную гравитацию, что вызывает морские приливы и отливы, оттянул стрелу за ухо. Бок лося-победителя оказался на расстоянии протянутой руки, и, когда я отпустил тетиву, стрела воткнулась и задрожала у меня перед глазами.
Дуболом взревел трубно. Его огромная рогатая голова повернулась красиво и печально, а в глазах было понимание своей участи. Мудрый Глаз с трудом поднимался, его трясло, раскачивало, ноги разъезжались.
Завидев меня, выходящего из кустов, сказал с упреком:
— Дорогой друг, ты мог бы выстрелить и раньше!
— Если бы вы не были так похожи, — ответил я виновато.
Ноги Дуболома разъехались, он рухнул на колени, потом медленно завалился на бок. От стрелы виднелся только оперенный кончик. Печальные глаза лесного правителя обратились в мою сторону.
— Я слышал предсказания… древние… начертанные старинными рунами, чертами и резами, а также негасимыми феромонами… что меня сразит великий воин… но разве великие убивают из засады?
Я ответил с неудовольствием:
— Лося бьют в осень, а дурака всегда. Сейчас осень… вроде бы… я не нарушил никаких законов. Ты не человек, а дичь. А дичь бьют из засады.
За моей спиной волк торжествующе взвыл и ухватил ворона зубами за крыло. А Мудрый Глаз пробормотал:
— Мне жаль, мой благородный брат, но злые деяния должны быть наказаны.
Дуболом сказал с трудом, медленно и печально роняя слова:
— Я вел себя недостойно… за что и поплатился. Прими без суровости моих… жен, не наказывай их. Они вели себя так согласно природе всех женщин… Прими детей моих…
— Приму, — пообещал Мудрый Глаз. — Кто их различит, какие из них твои, какие мои. Ты ходил к моей жене, я к твоей. А оба мы шастали к новым женам своего батюшки. Прощай, великий брат! Наши споры на земле окончены. Встретимся в Вечном Лесу!
— Прощай, — прошептал Дуболом. — Но про жен батюшки не говори моим… бывшим женам.
— Не скажу, — пообещал Мудрый Глаз. — И детям не скажу. Родители должны в детских глазах быть незапятнанными.
Глаза Дуболома закрылись, а Мудрый Глаз, поблагодарив нас за помощь, галопом вломился в кусты. Недолго мы слышали треск кустов и гулкий топот: новый лесной властелин спешил вступать в законные права владения лесом.