Тренировочные часы
Шрифт:
— Я в этом не сомневаюсь.
— Лето было адом, если хочешь знать правду, но я не думаю, что тебя это волнует, так как вся эта история с пари взорвалась у меня перед носом.— Он снова изучает меня. Мое лицо, глаза, линию рта. — Не пойми меня неправильно, Анабелль, но ты плохо выглядишь.
— У меня... много забот. Это была очень тяжелая неделя.
— Похоже на то. Вот так парочка из нас вышла.
Я улыбаюсь, потому что он прав. Мы действительно составляем странную пару: отвергнутый командой по борьбе и дочь тренера.
— Ты слышала новость?
— Какую?
— Этот придурок Зик Дэниелс обручился.
— Откуда ты знаешь?
— Я слышал шумиху перед тем, как меня выгнали из команды. Эллиот должен был сказать тебе.
— Эллиот уехал.
— Куда?
— Аспирантура. Мичиган.
— О. Что ж. Я не стану жаловаться, теперь он не сможет снова угрожать надрать зад за тебя. — Когда я бледнею, он со смехом обнимает меня. — Расслабься, я шучу. По крайней мере, ты не встречалась с ним или что-то в этом роде. Отношения на расстоянии — полный отстой.
Если это не преуменьшение года, тогда я не знаю, что это такое.
— Подожди, перемотай назад. — Я изумленно смотрю на него. — Когда Эллиот угрожал тебе надрать зад?
— В тот вечер, когда мы пошли на свидание. Ты ушла в ванную, а он набросился на меня и сказал, чтобы я держала руки подальше от тебя. Я думал, это было слишком, учитывая, что вы были просто соседями по комнате.
— Ты думал, что он перегибает палку?
— Он определенно ревновал, это точно.
— Я в этом не сомневаюсь.
— Вы встречались перед его отъездом?
Я чувствую, как румянец ползет по моей груди, пятнами покрывая шею и щеки.
— Можно и так сказать.
— Ах, ладно. Теперь все понятно.
Как-то после занятий я позволила Гандерсону отвести меня в маленькую университетскую кофейню, расположившись в угловой кабинке. Я просто еще не была готова идти домой и вместо этого топлю свои печали в горячем шоколаде со взбитыми сливками.
Я смеюсь над всеми глупыми шутками Рекса (а они все глупые), позволяя ему заставить меня забыть все мои проблемы, даже если только на некоторое время.
— Я должен кое в чем признаться, — говорит он теперь за чашкой кофе со льдом, или латте, или любого другого напитка, который он заказал. — Я чертовски потрясен, что ты приехала сюда со мной. Я был уверен, что ты пристрелишь меня, когда предложил это.
— Как бы странно это ни звучало, на самом деле я не возражаю против твоей компании.
— Это звучит как комплимент.
Смеясь, я фыркаю.
— Это и был... кажется. Ты их не часто получаешь?
— Не очень часто. — Рекс ухмыляется, кусая соломинку, большой открытой улыбкой, которая заставляет улыбнуться и меня. — Я потратил
В другой жизни, при более благоприятных обстоятельствах, сегодня Рекс Гандерсон мог бы быть кем-то достаточно не безнадежным.
Но обстоятельства не лучше, они хуже, чем были вчера.
Я беременна.
Я одинока.
Я нищая студентка колледжа.
Мой небольшой круг друзей в Айове включает Мэдисон, которая едва находится рядом и хочет только вечеринки, Эллиот, который переехал в Мичиган, и Рекс Гандерсон, который объявил награду за мою вагину в прошлом семестре.
До сих пор…
У меня много мыслей, и мне не с кем поговорить, а он здесь, сидит передо мной и пристально смотрит на меня, как будто знает, что происходит у меня в голове.
Насколько мне известно, это не так.
Я взволновано прикусываю нижнюю губу, внезапно думая о своих родителях и о том, что произойдет, когда я расскажу им о…
Боже.
Я чуть не сказала, о ребенке.
Что я скажу родителям?
Мой отец сойдет с ума, а мать обвинит отца, и все это будет полной катастрофой.
И мне придется пройти через это в одиночку.
— Земля вызывает Анабелль.
Я поднимаю глаза, не понимая, что просто смотрю в пространство, в свою полупустую кружку.
— А?
— Ты казалась на секунду потерянной.
— Потому что так оно и есть.
Рекс откидывается на спинку темно-синего сиденья и скрещивает руки на груди.
— Что с тобой происходит? Я не помню, что бы ты была такой в прошлом году.
— Какой?
Рекс машет рукой перед собой, на меня.
— Ты чем-то озабочена. Я знаю, ты ненавидишь меня, но...
— Я не ненавижу тебя, Рекс. Я просто ... — Я делаю глубокий вдох. — На этой неделе я узнала кое-какие новости, которыми очень озабочена. Извини, ничего личного.
Одна из его песочно-коричневых бровей поднимается вверх.
— Какие новости?
— Я бы предпочла не говорить... это личное.
Черт, зачем я это сказала?
— Почему? — Он смеется. — Ты что беременна?
Я не смеюсь.
И не отвечаю.
Я смотрю на него широко раскрытыми глазами, худшее бесстрастное лицо за всю историю попыток хранить секреты.
— Черт возьми, Анабелль. — Рекс ахает. — Серьезно?
Мне нечего сказать.
И этого достаточно.
— Иисус. Даже не знаю, что сказать, — говорит он. — Я просто пошутил.
Я играю с ручкой моей кружки, усмехаясь.
— Ну да, конечно.
Следующие десять минут мы молча сидим в этой кабинке, и только звуки кафе составляют нам компанию. Официантки собирают кружки и блюдца, дверь открывается и закрывается. Музыка. Щебетание. Слышен даже лязг посуды, громоздящейся на кухне. Звук кофемолки.