Трещина во времени
Шрифт:
– Смотрите! – вдруг воскликнул Чарльз Уоллес. – Они же крутят веревку и бьют по мячу в одном ритме! Все двигаются в унисон!
И он не ошибся. В тот миг, когда веревка ударялась об асфальт, о него ударялся и мяч. А когда веревка пролетала над головой прыгающего ребенка, тот, что с мячом, его ловил. Веревки – вниз. И мячи – вниз. Вниз и вверх. Вниз. Вверх. Все в унисон. Все одинаково. Как их дома. Как дорожки и лужайки. Как ряды цветов.
И тут двери во всех домах одновременно распахнулись, и из них показались женщины – все на одно лицо, как бумажные куклы. Это впечатление не могла развеять даже разница в узорах на их платьях. Все женщины задержались на крылечках своих домов. Каждая женщина хлопнула в ладоши. Каждый ребенок поймал мяч. Каждый ребенок с веревкой сложил ее. Каждый ребенок повернулся и вошел в дом. Двери закрылись, щелкнув задвижками.
– Как им это удается? – поразилась Мэг. – У нас ни за что так бы не получилось, даже если бы захотели! Но что это значит?
– Давайте убираться отсюда, – испуганно воскликнул Кельвин.
– Убираться? – опешил Чарльз Уоллес. – Но куда?
– Понятия не имею. Куда угодно. Назад, на холм. Назад, к миссис Что-такое, миссис Кто и миссис Которой. Мне здесь ужасно не нравится!
– Но их уже там нет. Или ты надеешься, что они придут, если мы вернемся?
– Мне здесь не нравится, – упрямо повторил Кельвин.
– Ты что, забыл? – взорвалась Мэг. – Ты же знаешь, что нам некуда возвращаться! И миссис Которая прямо сказала нам идти в поселок! – она решительно вступила на улицу, и мальчики поплелись следом. Насколько хватало глаз, тянулись ровные ряды одинаковых унылых домов.
И тут они одновременно увидели одно и то же и замерли на месте. Перед каким-то домом задержался маленький мальчик, и он все еще играл с мячом. Вот только стучал он по нему как-то неуклюже и не соблюдал общего ритма: то пропускал несколько тактов, то наоборот начинал частить, а то и вовсе подбрасывал мяч высоко над головой, чтобы потом поймать. Дверь его дома растворилась, и на улицу выбежала мать. Она испуганно посмотрела в оба конца улицы, увидела ребенка и поднесла руку ко рту, словно стараясь заглушить невольный крик, схватила в охапку ребенка и втащила его в дом. Мяч, выпавший у него из рук, выкатился на тротуар.
Чарльз Уоллес подбежал и поднял мяч, чтобы показать его Мэг и Кельвину. Это был ничем не примечательный коричневый баскетбольный мяч.
– А давайте отнесем его им домой и посмотрим, что будет, – предложил Чарльз Уоллес.
– Но миссис Которая велела нам идти в город, – в сомнении уставилась на него Мэг.
– Ну и что, мы ведь и так уже в городе! По крайней мере, на его окраине. И я хочу узнать как можно больше. У меня предчувствие, что это окажется полезным. Если не хочешь идти со мной, можешь отправляться дальше сама.
– Нет, – твердо возразил Кельвин. – Мы будем вместе. Миссис Которая предупреждала, чтобы мы не давали себя разделить. Но на этот случай я как раз и пригожусь. Давайте постучим и посмотрим, что будет.
И они двинулись по дорожке к дому. Мэг нерешительно замедлила шаги – ей ужасно хотелось идти дальше.
– Только давайте быстро! – наконец взмолилась она. – Ну, пожалуйста! Или вы не хотите найти отца?
– Конечно, хотим, – рассудительно отвечал Чарльз Уоллес. – Но мы не должны действовать вслепую. Как мы сможем ему помочь, если не знаем, с чем имеем дело? А ведь это же ясно: нас доставили сюда, чтобы помочь, а не просто его найти, – он взбежал по ступенькам и постучал. Они подождали ответа. Ничего не случилось. Тут Чарльз Уоллес заметил звонок и позвонил. Им было слышно, как звонок заливается по всему дому и дальше, во всех домах по улице. Через минуту показалась фигура матери. Она приоткрыла дверь. И тут же открылись двери во всех остальных домах, но только на узкую щелочку, через которую испуганно выглянули хозяйки домов. Та, что была перед ними, в страхе разглядывала детей.
– Что вам нужно? – спросила она. – Для газеты еще рано, время молочника уже прошло, и я регулярно даю деньги на благотворительность. Все документы у нас в порядке.
– Кажется, это ваш мальчик потерял, – сказал Чарльз Уоллес, протягивая ей мяч.
– Ох, нет! – женщина решительно толкнула мяч. – Дети в нашем квартале никогда не теряют мячи! Они прекрасно обучены! И вот уже три года у нас не фиксировалось Отклонений!
И дети увидели, как на крылечках по всей улице все головы одновременно склонились в дружном кивке.
Но Чарльз Уоллес придвинулся к женщине так, что смог заглянуть ей за спину, внутрь дома. Так и есть: у нее за спиной виднелся силуэт маленького мальчика, который был его ровесником.
– Тебе нельзя внутрь, – сказала женщина. – Ты не предъявил свои документы! А если у тебя нет документов, я не могу тебя впустить!
Чарльз Уоллес поднял мяч так, чтобы его мог увидеть мальчик у нее за спиной. Малыш метнулся вперед, как молния, выхватил мяч у Чарльза Уоллеса и так же быстро вернулся назад, в тень глубины коридора. Женщина побелела, как полотно, открыла рот, словно хотела что-то сказать, но вместо этого просто захлопнула дверь у них перед носом.
– Что их всех так напугало? – удивился Чарльз Уоллес. – Что с ними такое?
– Разве ты не понял? – удивилась Мэг. – Неужели тебе все еще непонятно, что здесь происходит, Чарльз?
– Пока нет, – ответил Чарльз Уоллес. – Ни малейшей догадки. И хотя я пытаюсь понять, до сих пор мне ничего не пришло в голову. Идемте, – он повернулся и спустился с крыльца.
Они миновали еще несколько кварталов одноэтажных домов, пока не попали в район многоквартирных зданий, по крайней мере, Мэг полагала, что это именно они. Все высокие, вровень друг с другом, прямоугольные, без каких-либо украшений. Каждое окно, каждое крыльцо в точности похоже на все прочие. И тут на улице показался мальчик примерно одних лет с Чарльзом Уоллесом. Он ехал на машине – странный механизм, что-то среднее между велосипедом и мотоциклом. Хотя малыш крутил педалями, где-то явно имелся скрытый источник энергии, позволявший развить необычайно большую скорость. Перед каждым крыльцом он четким движением отводил назад руку, из сумки у себя на плече вынимал сверток газет и бросал на крыльцо. Внешне он ничем не отличался от Денниса, Санди или любого из сотен мальчишек, подрабатывающих в маленьких городках разносчиками газет, и все же, как и те дети, что играли в мяч и прыгали через веревку, что-то в нем казалось неправильным. Рука двигалась с необычным однообразием и размеренностью. Газеты летели по одной и той же крутой траектории на каждое крыльцо и падали в одно и то же место. Ни один нормальный человек не смог бы делать столь идеально одинаковые броски.
Кельвин удивленно присвистнул:
– Хотел бы я посмотреть, как они тут играют в бейсбол!
Наконец мальчик заметил их и затормозил, его рука замерла на полпути к сумке с газетами.
– Почему дети оказались на улице? – строго спросил он. – Вы же знаете, что в это время находиться снаружи разрешается только служащим!
– Нет, мы ни о чем подобном не знаем, – возразил Чарльз Уоллес. – Мы вообще нездешние. Может быть, ты расскажешь нам об этом месте?
– То есть ты имеешь в виду, что вы получили пропуск на эту территорию и все такое? – удивился мальчик. – Иначе как бы вы сюда попали? – пробормотал он себе под нос. – Но тогда почему вам ничего о нас неизвестно?
– Это ты тоже мне объяснишь, – сказал Чарльз Уоллес.
– Так вы проверяющие? – заметно оживился мальчик. – Всем известно, что в нашем поселке самый мощный Центральный Мыслительный Центр на планете! Мы выпускаем продукцию только самого высшего качества! Наши фабрики работают в круглосуточном режиме, и производственные линии никогда не останавливаются! А кроме того, у нас есть пять поэтов, три художника и шесть скульпторов – и все идеально настроены!
– А чем вы руководствуетесь? – тут же спросил Чарльз Уоллес.