Трещина

де Клиари Кае

— Похоже, что они не собираются нападать. — Сказал дракон, отворачиваясь от неба. — Но это не значит, что мы можем расслабиться. Пойдём, тебе обязательно надо поспать, а потом расскажем всё нашей деревяшке, может и впрямь посоветует, что-нибудь путное.

При этих словах Драся ещё раз нежно лизнул Анджелику в щеку, и они направились к знакомой скале в виде громадного зуба, где уже погас никем не поддерживаемый костерок, а старая метла смирно стояла прислонённая к камню и не подавала признаков жизни.

Глава 11

Алхимия

— Медленнее, принцесса Анджелика, ещё медленнее и легче! Этот порошок должен напоминать самую лёгкую пыльцу, разносимую самым нежным дуновением майского ветерка! А вас, сеньор дракон, я попрошу даже не поворачивать голову в эту сторону. Своим пыхтением вы можете погубить весь труд нашей принцессы и ещё на пару недель отложить исполнение ваших собственных замыслов!

Голос дона Клеофаса гулко разносился под высоким сводом огромной пещеры, где даже дракону с расправленными

крыльями не было тесно. Глухо ворча, недовольный, но послушный Драся отвернулся к стенке, возле которой лежал и закрыл глаза. Если бы не предостережения метлы, он бы глубоко вздохнул, но приходилось сдерживаться. Одна авария с ними уже случилась.

Это было недели три назад, когда он вернулся в пещеру после ночного налёта на богатую ферму и ухитрился принести не только фрукты и мешок муки, но и целое лукошко яиц. Осторожно сгрузив свою добычу в небольшую нишу у входа, он просунул любопытный нос к столу, за которым трудилась Анджелика и по старой привычке принюхался. Если бы он тогда задержал дыхание, ничего, может быть, и не случилось, но тут тонкая пыль поднялась в воздух и как будто сотни маленьких острых когтей злобно впились в драконьи ноздри. Короче говоря, он чихнул! И чихнул, как дракон! Не только содержимое фарфоровой ступки вылетело вон, а все склянки с уже готовыми порошками, стоящими на столе, смело на пол, где они и разлетелись вдребезги! Конечно же, содержимое этих сосудов смешалось, закрутилось пылевым облаком, и когда эта пыль коснулась горящей свечи, рвануло так, что сами стены пещеры заходили ходуном, а с потолка посыпались камни! Анджелику спасло то, что она была в специальных кожаных доспехах и маске из небьющегося стекла. Всё это заставил её надеть дон Клеофас, который был не новичок в алхимических взрывах. Девушка тогда отлетела прямо в объятия дракона, но, несмотря на мягкое приземление, долго ещё не могла прийти в себя. Очнувшись, она ни единым словом не упрекнула, ужасно огорчённого Драсю, и порывалась в тот же день начать всё с начала. Но дракону пришлось выслушать очень длинное и неприятное наставление от метлы, которое сам дон Клеофас называл «техникой безопасности».

Они жили здесь уже два месяца. Эту пещеру им указал, конечно же, заключённый в метлу дух и объяснил, что здесь они найдут все, что им нужно для грандиозного замысла, который они совместно задумали тогда под скалой. И впрямь, пещера была настоящим кладом, а вернее складом всяческих алхимических приборов. По словам дона Клеофаса, здесь когда-то обитал великий алхимик, который не дружил с местными ведьмами, и заклятие, наложенное им на вход, действовало до сих пор. На девушку это заклятие не подействовало, а дракон утверждал, что вообще не боится никаких заклятий, на что дон Клеофас, как то загадочно хмыкнул. Благодаря этому заклятию и тому, что вход в убежище располагался на вершине неприступной горы, пещера превратилась в крепость, а это как раз то, что нужно было для исполнения их плана.

Задача, ради которой они так упорно трудились, была проста: добыть формуляр возвращения, а вот её выполнение простым вовсе не казалось. Тогда у скалы, рассказывая свою историю дону Клеофасу, девушка надеялась на то, что он подскажет ей иной путь из Трещины, но, увы! Старая метла сразу заявила, что иного пути она не знает.

— А как же вы сами попали в Трещину, дон Клеофас? — Спросила Анджелика с совершенно искренним удивлением. — Ведь вы же говорили, что сами родом из Испании, а замок ваш был в Трансильвании!

— Вот, вот! — Горько отвечала метла. — Вот именно, что всё это было, и было достаточно давно! Вы не представляете, что значит столетиями быть в рабстве!

Анджелика, при этих словах, вспомнила, как она простояла столетие в виде фарфоровой статуэтки на комоде, но сочла за лучшее промолчать. А дон Клеофас, между тем, продолжал:

— Но, как это ни странно, были и в эти тяжкие времена свои счастливые моменты, а точнее полтора десятилетия относительной свободы!

— А какое это имеет отношение к вашему пребыванию здесь?

— Самое прямое! Как вы, однако же, нетерпеливы, принцесса Анджелика! Ну, хорошо! Откровенность за откровенность, я расскажу всё! Меня притащил сюда чародей и алхимик, имени которого я вам не открою, так как он взял с меня соответствующее обещание. Этот великий человек тоже был не в ладах с трансильванскими ведьмами, но в отличие от меня он знал, как с ними справиться. Меня он у них попросту отобрал и принёс сюда подмышкой! Как он это сделал, я не понял и не разглядел, так как был в то время просто бессловесным предметом, способным летать по приказу, но не имеющим возможности как-то себя выразить. Вероятно, мой освободитель сам не подозревал, что и кого ему удалось заполучить в своё распоряжение. Он просто поставил меня в угол, а на следующий день приказал своему ученику вымести мной пол и двор. Применение не слишком почётное, но я не жаловался. Это было всё-таки лучше, чем служить ведьме. И я честно выполнял свою работу, чего нельзя было сказать о молодом человеке, которому она собственно была поручена. Скажем прямо — он был большущий лентяй, плут, мечтатель и воображала. Дело у него частенько не клеилось, даже если речь шла о самой простой и легко выполнимой работе. И вот однажды, когда был самый обычный летний день, алхимик дал этому шалопаю ряд несложных заданий, а именно: дочиста вымести дом и двор, вытереть везде пыль, наколоть дров, вымыть посуду, приготовить обед, расставить по местам все приборы, в беспорядке разбросанные тут и там и натаскать в большой резервуар посреди пещеры свежей воды из источника во дворе. Конечно же, наш работник тут же «устал»! Точнее он устал тотчас, как только за его хозяином закрылась дверь. Но он прекрасно понимал, что работа должна быть выполнена, иначе тот инструмент, который ему был дан для очищения дома, (я говорю о себе), послужит средством для его воспитания,

иначе говоря, его побьют метлой. И что бы вы думали измыслил этот плут? Он был достаточно сообразителен и премного любознателен, но не слишком опытен для того, чтобы понять — нельзя будить незнакомые скрытые силы, если не умеешь управлять ими в совершенстве! Вобщем он стащил у хозяина книгу с магическими заклинаниями, весьма уверенно произнёс то, которое ему было нужно и… Вот тогда-то у меня появились руки и я обрёл возможность ходить с помощью своих прутьев! Вы не представляете моих чувств, когда после стольких лет бессилия, вдруг, я почувствовал, что могу двигаться! Ему можно было и не просить меня об услуге, ведь ради счастья, которое даёт движение, я был готов выполнить любое поручение! Но он-то об этом не знал и, произнеся ещё одно заклинание, смыслом коего было подчинение, приказал мне взять вёдра и таскать воду из источника в резервуар. С каким воодушевлением я взялся за работу! Сколько радости она мне доставила! Но вот резервуар был наполнен и я думал, что мне сейчас дадут другое задание, но вдруг увидел, что мой обалдуй мирно спит в кресле хозяина с книгой на коленях! Я хотел было остановиться, но не тут-то было! Неведомая сила потащила меня к источнику и заставила продолжать не только бесполезную, но уже вредную и опасную работу. Вода давно переливалась через край резервуара, а я всё таскал и таскал наполненные до краёв вёдра и выплёскивал их содержимое в переполненную ёмкость! Так продолжалось до тех пор, пока кресло вместе со спящим дураком не закачалось на волнах заполнивших помещение. Только тогда он проснулся, а проснувшись, запаниковал! Ему бы спокойно поискать подходящее заклинание или лучше бы сбегать за хозяином, но перепуганный олух начал хватать меня и отбирать у меня вёдра! Тогда та же сила, которая заставляла меня проделывать эту механическую работу, заставила меня теперь отшвырнуть глупого ученика и продолжить мои бесконечные рейсы между источником воды и резервуаром. И тут в голову окончательно перепуганного болвана пришла ещё одна «гениальная мысль»! Он схватил топор и обрушил его на мою голову! Помню, как от меня отлетели первые щепки, а потом сознание моё погасло… То, что случилось после моего расчленения, мне рассказал потом сам алхимик. Он отдыхал в своей келье, чтобы после, в ночные часы, заняться астрологическими изысканиями, как вдруг услышал внизу, где располагалась его лаборатория странный шум и даже плеск волн, которых слышать он никак не мог, ведь его убежище находилось в горах, далеко от моря! Спустившись из спальни в лабораторию он увидел зрелище, которое может существовать лишь в воображении душевно больного или, как это было в нашем случае, возникнуть со «счастливой» подачи глупца! Всё помещение было залито водой, которая прибывала и прибывала! По этой воде ходили волны достойные хорошего шторма. На волнах весело покачивались столы, стулья, всякая деревянная утварь, а ещё пустые колбы, реторты, миски, чашки и прочая посуда. Посреди этого хаоса беспомощно барахтался и уже начинал тонуть его нерадивый ученик, а источником катастрофы были легионы мётел, которые стройными рядами вышагивали с наполненными водой вёдрами в руках и выливали эту воду в давно скрытый волнами резервуар! Алхимик и чародей был очень мудр и очень силён. Мановением рук он успокоил стихию, прекратил размножение мётел, собрал их в одну, убрал лишнюю воду и наподдал проштрафившемуся ученику, который поспешил убраться с глаз долой! Я помню этот удар, который хозяин нанёс оболтусу пониже спины моими прутьями! Ученика, как ветром сдуло, а я тогда счастливо рассмеялся, чем немало удивил алхимика. С тех пор он мной заинтересовался, стал изучать и наконец, вернул мне речь! Вот это было приобретение! Я тут же всё ему рассказал и про себя, и про его глупого подопечного! Какие дискуссии, какие философские разговоры потом возникали между нами! Ах, золотое было времечко!..

Дон Клеофас замолчал, предавшись приятным воспоминаниям, а в голову Анджелики вдруг пришла странная мысль, что она нечто подобное уже слышала. Или видела? И вдруг она вспомнила! Конечно! Старый, престарый мультфильм с Микки Маусом, чародей в колпаке со звёздами, шагающие мётлы с вёдрами в тонких руках…

— Дон Клеофас! — Обратилась она к метле. — Скажите, а тот ученик алхимика не был похож на мышь с огромными круглыми ушами на макушке?

— Нет, принцесса, что вы! — Был ответ. — Какая там мышь! Правда, я не уверен, что этот парень относился к роду человеческому, но на мышь он не был похож. Если пожелаете, то вот вам его портрет: маленького роста, наверное, вам по грудь или даже по пояс, ноги и руки короткие, туловище и голова составляют, как бы единое целое, нет никаких признаков шеи. Похож на яйцо или на какой-то овощ. Да! Одна деталь сразу бросается в глаза — его нос. Нос у этого типа смахивал на небольшую дыню или баклажан, и он мог забавно так шевелить этим носом…

— Ой! — Воскликнула Анджелика, у которой глаза вдруг стали, как блюдца.

— Что с вами, принцесса? — Забеспокоилась метла. — Вам нехорошо?

— Нет, всё в порядке, благодарю. — Был ответ. — Просто мне кажется, что я его знаю!

— Вы его знаете? Не может быть! Это же было столетия назад! Вы, наверное, ошиблись!

— Возможно. Но может быть и не ошиблась. Лучше расскажите, а как выглядел этот алхимик? Был ли это старик с длинной седой бородой, лысиной, лупатыми глазами и длинным носом? Носил ли он тёмно-синюю мантию и остроконечный колпак со звёздами?

— Опять не угадали! Лица его я вообще не видел, оно всегда было скрыто капюшоном. А вот одежду он носил чёрную, но это скорее была не мантия, а нечто похожее на монашескую рясу. Звезды, вышитые серебром точно были, но не на колпаке, а на перчатках. Он, видите ли, никогда не снимал перчатки… Принцесса, да что с вами? На вас лица нет!

Анджелика и впрямь сильно побледнела, и казалось, что она сейчас упадёт в обморок. Обеспокоенный дракон даже подставил на всякий случай свой хвост. Но девушка быстро справилась с собой, и румянец вернулся на её щёки.