Трещина
Шрифт:
Анджелика, стоявшая в середине, не сразу поняла, чем отличается её отражение от неё самой. И, тем не менее, разница была налицо. Дело было даже не в том, что зеркало показывало её в какой-то незнакомой одежде, хотя это уже само по себе производило впечатление: вместо наскоро починенных блузки и коротеньких шортиков, в которые она превратила найденные в одном из сундуков панталоны, на девушке было какое-то фантастическое платье, вид и происхождение которого она не могла определить, босые ноги оказались обуты в изящные золотые туфельки, выглядывающие из-под длинной юбки, а в пышной причёске сверкала каменьями диадема тончайшей работы. Но главное отличие от реальности было во взгляде и в выражении лица её отражения. Оно не было ни надменным,
Впечатление от увиденного оставило странное чувство недовольства, как будто ей показали её же фотографию, а она себя на ней не узнала. Но всё это длилось лишь миг, потому что Анджелика перевела взгляд на отражения стоящих рядом с ней и вскрикнула от неожиданности. Впрочем, этот возглас вырвался у всех одновременно. А дело было в том, что зеркало показало следующую картину. Падре Микаэль, как и Анджелика, почти не изменился внешне, но он был теперь одет не в свою обычную скромную серую рясу, а в какую-то замысловатую чёрную хламиду и чёрные перчатки расшитые серебряными звёздами. У девушки даже промелькнула мысль о хозяине Колдовского замка, который она оставила, кажется уже так давно, но она сразу решила, что почтенный священник намного ниже ростом того таинственного «монаха» и чародея. К тому же капюшон нового одеяния падре Микаэля был откинут, и его умное и доброе лицо оставалось таким, каким и было всегда.
Её не очень удивило то, что в зеркале рядом с ней стоял и удивлённо моргал глазами не новообращённый Драгис, а её прежний Драся — белый крылатый дракон. А ещё в их компании был совершенно незнакомый человек, которого Анджелика впрочем, сразу узнала. Это был черноволосый красавец с тонкими, благородными чертами лица, с лихо подкрученными усами, одетый в старинный колет, раздутые штаны, чулки и башмаки с серебряными пряжками. На боку у незнакомца висела шпага, а на голове красовалась шляпа с узкими полями, высокой конической тульей и большим пером, вставленным в сверкающую самоцветами пряжку. Это был ни кто иной, как дон Клеофас Леонардо Перес Самбульо! И больше всего своим видом был поражён он сам. Несчастный дух метлы застыл, как изваяние не в силах двинуться с места и, так и стоял, изображая статую под названием — «Изумление».
Но самая странная метаморфоза произошла с Великим Инквизитором. На том месте, где только что был почтенный отец Церкви, стояло низкорослое существо похожее на громадное яйцо или скорее картофелину. У существа не было разделения на голову и туловище, иными словами совершенно не было шеи, зато имелся нос, размером с крупный баклажан, большие, злые глаза, громадный рот, едва не разделяющий голову пополам, вполне нормального вида уши, маленькие руки и ноги. Одето существо было в тёмный в полоску строгий костюм с накрахмаленной белоснежной манишкой, лаковые штиблеты с белыми гетрами, широкополую старомодную, (с точки зрения Анджелики), шляпу и чёрные кожаные перчатки. Анджелика оглянулась и обнаружила ещё одну странность — все её спутники изменились лишь там, в зеркальном отражении, а этот тип невозмутимо стоял рядом в том же виде, в каком его всем показало волшебное зеркало.
— Фиг! — Вырвалось у девушки, но она тут же поняла свою ошибку. Существо, стоявшее в шаге от неё было потрясающе похоже на Фига, но это явно был не он.
— Я так и знал, что меня примут за моего придурковатого братца! — Заявило существо голосом Великого Инквизитора. — Кстати, зачем это он вам понадобился? Хотя, мне нет до этого никакого дела! Больше всего меня сейчас занимает, честно ли вы со мной рассчитаетесь. Итак, где сейчас Рогелло Бодакула?
Анджелика, едва оправившаяся от потрясения, взяла себя в руки, помолчала ещё пару секунд и промолвила:
— Он во Фландрии, воюет с гёзами.
— Ага! — Обрадовался тот, кто до сих пор называл себя Великим Инквизитором. — Теперь тебе от меня не уйти, старый козёл!
С этими словами он повернулся к зеркалу, и отражение в нём вдруг сменилось картиной грандиозной битвы, которую Анджелика уже видела на старинной гравюре. Стройными рядами, с копьями наперевес, наступали закованные в красивые узорчатые доспехи воины, похожие на городских стражников с которыми девушка недавно имела сомнительное счастье познакомиться. Они явно теснили беспорядочную толпу разномастно вооружённых и бедно одетых людей, которые, несмотря на всю свою храбрость и решимость не могли противостоять натиску регулярной армии, а впереди этой армии вышагивал громадного роста рыцарь, размахивающий боевым топором, который проделывал в людской массе целые просеки! На нём был странный шлем с двумя отверстиями сверху, одно из которых пустовало, а из другого торчал тёмно коричневый козлиный рог.
— Позвольте узнать, а что вам такого сделал граф Рогелло Бодакула? — Спросила вдруг Анджелика неожиданно для самой себя.
Бывший инквизитор резко повернулся к ней, и она подумала, что он сейчас ответит какой-нибудь грубостью, но вместо этого ответ был короток и ясен:
— Он соблазнил девушку, которая мне нравилась, и смылся, как распоследний мерзавец. Через некоторое время она разрешилась монстром, которого оставила на моё попечение, а сама исчезла неизвестно куда. В последний раз её видели на дороге, ведущей к этим горам, но поиски ни к чему не привели, как я не старался! Возможно, она смогла уйти куда-то за пределы Трещины, а это верная смерть, а может быть её сожрали ведьмы. Мне осталось только вырастить её ребёнка в память о ней, что я и сделал. Вы знаете это чудовище, его зовут капитан Барбарус. Это я его так назвал. Не скажу, что испытываю к этой кровожадной твари тёплые чувства, но он всегда был мне предан и полезен во многих делах. Однако хватит об этом! Отдайте мне обломок рога, он всё равно вам не нужен, и я тут же избавлю вас от своего присутствия…
Бац!!!
Раздавшийся вдруг звук удара оборвал его речь. От мощного пинка бывший святоша улетел прямо в зеркало и исчез в нём. Все вздрогнули, кроме духа метлы, который потирал свои тонкие руки с явно довольным видом.
— Вот так, Дулитто! — Воскликнул он. — Хорошо тебе будет и без рога! Подлость за подлость, хотя с моей стороны подлости вроде больше, но больше и справедливости!
Он так и приплясывал на своих прутиках, а в зеркале, где исчезла картина битвы, и появилось прежнее отражение, пританцовывал от восторга красавец — гранд.
— Великолепно, папа! — Раздался голос откуда-то сзади и все обернулись.
На пороге стояла та древняя ведьма, которую Анджелика и падре Микаэль видели некоторое время назад во главе последних оставшихся ведьм. Она была без метлы, но в том же длинном и ветхом одеянии, что и в прошлый раз. Старуха оказалась высокого роста, прямая и сухая, как палка, а её длинные, совершенно седые волосы буквально подметали пол.
— Ангелика! — Промолвил дон Клеофас, но больше ничего сказать не успел.
Не обращая ни на кого внимание, старая ведьма подошла к замершей от такого зрелища компании, взяла метлу за тонкую руку и они вместе шагнули в зеркало. Но метла не прошла сквозь зеркальную поверхность. Она легонько стукнулась о невидимое стекло, отскочила и упала на пол со звуком давно высохшего дерева. Испанский гранд оглянулся и с удивлением посмотрел с той стороны зеркала на своё безжизненное деревянное тело, которое больше не служило ему. Но что это? Рядом с потерявшим дар речи доном Клеофасом, который уже не был духом метлы, стояла не старуха, а юная красавица, одетая в белоснежную хламиду, перехваченную серебряным пояском, такой же белый плащ, только с розовой подкладкой и котурны светлой кожи с лямками, доходящими почти до колена. Лицо этой девушки было странно знакомо, но размышлять над тем, где она её видела, у Анджелики не было времени. Дон Клеофас под руку со своей дочерью уходили куда-то вглубь волшебного зеркала. Вдруг они остановились.