Третье сердце
Шрифт:
Федор Иванович проверил несколько ее тайничков – они были пусты.
Налил себе коньяку, выпил и закурил.
Если это не кража, значит, Крикри сбежала, прихватив с собой вещи, которые он безотказно ей покупал. Тео заглянул в ларчик, в котором хранились ее драгоценности и его военные награды, но ларчик был пуст. Она забрала даже его награды – французский Военный крест с бронзовой пальмой, Военный крест с серебряной звездой и два русских
Креста святого Георгия.
Тео не был сентиментальным человеком. Но этими военными наградами он дорожил. Этими четырьмя крестами, французскими и русскими, а еще адриановской каской с позолоченной кокардой в виде двуглавого орла, хранившей следы пуль и осколков. Каска состояла из трех деталей – штампованного колпака с вентиляционным отверстием, которое закрывалось прикрепленным к колпаку гребнем, и небольших стальных полей, крепившихся к колпаку. На полях изнутри располагались два проволочных кольца для крепления подбородного ремня. Подшлемник был сделан из кожи и войлока с прокладкой из гофрированной жести. Каска была изготовлена из слишком тонкого металла и плохо защищала от хорошего сабельного удара или прямого попадания пули. Федор Иванович хранил ее в большой коробке. Он никогда не доставал каску из коробки, даже не чистил ее – просто хранил, как хранил эти кресты, два французских и два русских. И вот кресты пропали.
Он открыл нижнее отделение секретера, где хранилась коробка с каской, – там ничего не было. Значит, исчезла и каска. Значит,
Крикри забрала свою одежду, обувь, свои драгоценности, а вдобавок прихватила его кресты и даже адриановскую каску с золотым орлом. От этой каски не было никакого проку, но Федор Иванович не хотел с нею расставаться. Не хотел – и все тут.
Он поднялся на третий этаж и постучал. Из-за двери донесся недовольный голос мадам Танги:
– Это вы, мсье Тео?
– Простите, мадам, вы не знаете, где Крикри?
– Крикри? – В голосе хозяйки прозвучало неискреннее удивление.
–
Откуда же мне знать, мсье?
– Она ничего вам не говорила?
– Мне? А что она могла мне сказать?
– Извините, мадам.
На лестнице ему встретилась малышка Лу.
– Она у мясника, – шепотом сказала она, не глядя на Тео. – Я видела, как он помогал ей нести вещи. Шесть чемоданов, мсье. Он дважды возвращался за вещами, а она пряталась в кафе.
– Пряталась?
– Пряталась, мсье, – твердо повторила Лу, на этот раз смело посмотрев ему в глаза. – Как воровка. Как распоследняя тварь.
– Спасибо, Лу.
Он надел пальто, сунул в карман револьвер – час был поздний – и вышел на улицу.
На улице не было ни души. Горели редкие синюшные фонари. Со стороны площади Абесс доносился скрежет каких-то механизмов: там строилась станция метро, о которой много писали в газетах. Где-то вдали лаяли собаки. В те годы жители Холма держали около шести тысяч собак -
Монмартр все еще считался деревней, где жить было небезопасно.
Тео пришлось долго стучать, прежде чем наверху отворилось маленькое окно и испуганный голос мясника спросил, что ему нужно.
– Я хочу поговорить с Крикри.
– Я собирался спать…
– Мне нужны не вы, мсье, а Крикри.
Ему пришлось подождать, пока мясник – Тео вспомнил, что его звали
Полем, – открыл дверь. Поль был явно смущен и растерян, хотя и пытался выглядеть спокойным. Увалень. Тюфяк. Подкаблучник. Брибри.
Он молча проводил Тео в гостиную, где их ждала Крикри, одетая вполне по-домашнему, в халате с открытой грудью, но, черт возьми, в шляпке.
Она сидела на стуле прямо, со вздернутым подбородком. Лицо ее было скрыто вуалью.
– Не хотите ли рюмочку ликера? – смущенно спросил мясник.
– Благодарю, – отказался Тео. – Крикри, верни кресты и каску.
– Каску? – Мясник с удивлением посмотрел на Крикри.
– Я не знаю ни про какие ваши каски, – надменно проговорила она из-под вуали. – Ни про какие кресты.
– Боже мой, ma biche, какая каска? – спросил мясник.
– Моя каска, – сказал Тео. – С орлом. И четыре креста. С бронзовой пальмой, с серебряной звездой и еще два Георгия. Это военные награды. Они дороги мне, Крикри.
– Мы не брали у вас никаких крестов, – проговорила Крикри горловым голосом. – Нам ничего чужого не надо.
– Я не уйду, пока не получу назад своих вещей. – Тео сел на стул, положил на стол шляпу. – Четыре креста и каска, вот и все, что мне нужно.
Крикри издала звук, похожий на рычание.
– Ты хочешь сказать, что я воровка?
– Нет, – сказал Тео. – Я этого не говорил. Просто отдай мои вещи, и дело с концом. Речь идет всего-навсего о вещах. Вещи, Крикри, мои вещи.
– Ты хочешь сказать, что я воровка. – Она подняла вуаль. Ее полная белая шея пульсировала, как жабий живот, а лицо покрылось красными пятнышками. – Ты сумасшедший. Я читала про тебя в газетах. Ты сошел с ума прямо в зале кинотеатра. Посмотрел фильм и тронулся умом. Ты иностранец и сумасшедший. Ты обвиняешь меня в воровстве… – Она с трудом перевела дух. – Уходи, Тео. Если ты не уйдешь, я сообщу полиции о твоих темных делишках. Ты знаешь, о чем я говорю: о фотографиях. О тех самых фотографиях.
Мясник переводил взгляд с Крикри на Тео: он ничего не понимал.
– Крикри, – сказал Тео, – я пришел по-хорошему. Ты забрала шубы, пальто, платья, жемчуг – все, что я тебе подарил. Я не возражаю.
Туфли, шубы, жемчуг, кольцо с бриллиантом… Что ж, что случилось, то случилось. – Он помолчал. – Отдай каску и кресты, больше мне ничего не нужно. Крест с бронзовой пальмой, крест с серебряной звездой и два Георгиевских. Пожалуйста, Крикри.
– Ты назвал меня воровкой, – сказала Крикри. – Уходи, не то я пойду в полицию, и тогда тебе не поздоровится. Тебе и твоим дружкам. Ты считал меня дурочкой, а я не дурочка, нет, я хорошо запомнила одного твоего дружка, итальянца, который живет на площади Мобер. Я помню его имя – Домани…
– Крикри, зря ты это затеяла, детка, – проговорил Тео. – Я ничего не боюсь. Но друзей моих ты не трогай. Не надо. Поручик Домани – мой друг. Ты не имеешь права причинять ему зло. Он несчастный человек, но он был отважным офицером, он заслонил меня от вражеской пули, он…
Крикри нервно рассмеялась.
– Послушайте, что он тут говорит! От пули! Я сейчас расплачусь! Да ты просто полоумный, Тео! В газетах писали, что в полицейском участке с тобой случился припадок. Ты упал и обосрался! Герой! Упал и обосрался! Тебя нужно держать на цепи! Только посмей еще раз назвать меня воровкой! Только посмей! Ты слышал, Поль? Он назвал меня воровкой, этот сумасшедший иностранец!..