Третьего не дано?
Шрифт:
Оказывается, в Тулу к царевичу прибыло посольство из Москвы, которое привезло покаянную грамоту и просьбу не держать на них сердце.
Доставили ее самые набольшие мужи, то есть начальные бояре, как они себя именуют.
Во главе посольства были князья Иван Воротынский и Андрей Телятевский — зять «аптекаря» стремился срочно выслужиться перед новым царем.
Вместе с ними прибыла изрядная толпа, впереди которых выступали братья Шуйские, Федор Мстиславский и прочие. Короче, цвет Руси.
Или чертополох — он тоже иногда цветет.
В это же время к Дмитрию прикатил с Дона атаман Смага Чертольский со своим бравым войском.
Так вот, Дмитрий остановил бояр и повелел, чтоб первыми подошли к его руке именно казаки.
Да и потом, когда он принимал московских посланцев, то особо в выражениях не стеснялся, ругая их за то, что они так медлили приехать.
— Вот так оно. Нам ласка, а боярам — бранные речи. Чем плохо? — подытожил Тимофей. — Так что не встанут мои орлы супротив казацкого царя Дмитрия Иваныча, нипочем не встанут. Еще и твою Стражу порубят в запале, не поглядят, что мальцы пред ними, — предупредил он и пытливо уставился на меня. — Не жаль тебе их кровушки?
— Жаль, — честно сказал я. — И потому я сделаю все, чтобы она не пролилась. Но, с другой стороны, если бы во имя справедливости не лилась кровь, то и самой справедливости на свете не было бы. — И после паузы добавил: — А уж мне и вовсе нельзя отступаться. Я Борису Федоровичу слово дал, что заступником его сына буду…
— Прямо яко весы, — невесело усмехнулся Серьга. — Токмо на одной чаше кровь царевича, а на другой мно-ого кровушки. Пущай простецов, холопской, казачьей, да все одно. И что тяжельше?
— Попусту лить кровь не стану, а казачью тем паче, — твердо пообещал я. — Попробую с теми, кто сейчас в Москве, мирно уговориться.
— Ну-ну, — хмыкнул Тимофей.
— А что, они же казаки, а не звери, — возразил я. — Когда узнают, зачем бояре к Годуновым пришли, самим стыдно станет.
— Поначалу, — вздохнул он. — А дале как?
— Главное, ввязаться в драку, — улыбнулся я, — а дальше видно будет.
— Ввязаться несложно, коль вся жизнь — сплошная драка, а вот вовремя вылезти — куда тяжелей.
— И это верно, — не стал спорить я. — Только, знаешь, я своим ребятишкам из Стражи Верных часто повторял: «Если не теперь, то когда? Если не здесь, то где? Если не я, то кто?» Коли сейчас отступлюсь, чего я буду стоить в их глазах?
— Да они и не узнают.
— Тогда еще хуже — останутся мои глаза.
— Весь в батьку. — Серьга как-то по-детски шмыгнул носом и принялся ожесточенно тереть кулаками глаза, сурово приговаривая: — Никак в сон потянуло. И чего енто оно посреди дня, не пойму. — После чего хлопнул меня по коленке и, как о чем-то давно решенном, а сейчас только повторяемом еще раз, деловито заговорил: — Стало быть, дорожка обратно тебе ведома?
— Запоминал, когда ехали, — кивнул я.
— А ты не перебивай старших, — осадил он меня. — Как запомнил, так и забудь — мы по ней в погоню за тобой пойдем. У тебя, конечно, запас, часов пять али шесть, да еще ночь вдобавок, но остеречься надобно и лучше вовсе по ней не ехать. Сразу возьми вдоль Серпенки, она как раз ведет вправо, версты на три-четыре, да так и держись. Ах ты ж, припасов-то у тебя нет, — спохватился он.
— Взял, — возразил я. — Много не мог, заметили бы, но кое-что в мешок покидал. Вроде как закусить в монастыре. Ну а сабля при мне. Пищали, правда, нет, но в пути не до нее.
— А засапожник?
— Их я еще бы пару прихватил, — заметил я.
Он недоуменно пожал плечами, но тут же вынул из-за голенища свой и протянул мне, после чего снял с пояса еще один, по размерам больше похожий на какой-то римский меч, и тоже отдал.
— На моего Чалого садись, — порекомендовал он. — Своего пока заводным держи, он хлипче, а тебе подале отъехать надобно.
— А ты как же? — не понял я.
— Напал ты на меня, оглушил и удрал, — пояснил атаман и предложил: — Ну-ка вдарь мне, чтоб рожа посинела. — И засмеялся. — Вот уж никогда бы не помыслил, что я по слову Христову щеку подставлю. — Зажмурившись, он подал лицо вперед. Прождав в таком положении несколько секунд, он открыл глаза и недовольно спросил: — Ну и сколь мне ждать-то?
— Не могу, — развел руками я. — Понимаю, что для твоего же блага надо, но… не могу, и все тут. Ты ж с моим отцом сколько всего, а я тебя… — И отрезал: — Нет, и даже не уговаривай.
— Ну благодарствую… — протянул он и… вновь шмыгнул носом. — Ладно, я и сам как-нибудь с собой управлюсь. В стан вернусь под утро, не ранее, так что по времени запас у тебя изрядный. К тому же ты ведь поначалу не в саму Москву?
— Нет, к своим ратникам, — честно назвал я первую цель.
— Ну а мы в нее подадимся, вот и разминемся. — Тимофей вздохнул, грустно протянув: — Вдругорядь увидимся, нет ли?
— Увидимся, — заверил я его. — И очень скоро увидимся.
— Худо, ежели скоро, — крякнул он. — Лучше бы попозжее… — И, встрепенувшись, засуетился, поторапливая: — Давай-давай, поспешай… Да почеломкаемся в остатний раз, а то кто ведает…
Мы расцеловались, и я вскочил в седло.
— Гляди мне, чтоб Чалого вернул при встрече. Он меня дважды от смерти уносил, — донеслось вдогон…
Проезжая вдалеке от стана Дмитрия, я все-таки не удержался от ребяческой выходки — прижал большой палец к носу и выразительно пошевелил остальными: «Что, съел?!»
Изловить меня, балда, Много надобно труда! До свиданья, друг мой ситный, Может, свидимся когда!.. [139]В довершение я весело показал язык его нарядному шатру, самый верх которого виднелся даже отсюда.
Вот теперь все.
«Кажется, я слишком круто взял влево, да и ехал не три версты, а все пять», — дошло до меня ближе к полудню второго дня блуждания по лесу, который никак не хотел заканчиваться.
139
Леонид Филатов. «Сказ про Федота-стрельца, удалого молодца»