Третий лишний
Шрифт:
– Да.
– Тогда ты сейчас успокоишься, сотрешь остатки засохшей крови на лбу, только не мочи саму рану водой, иначе может остаться шрам. Потом переоденешься в чистое платье. А потом...
– он замолчал.
- Я не вернусь к миссис Марвел, - сразу предупредила Ханна, предугадывая ход мыслей пастора.
– Я ее боюсь! А если бы она попала бы мне в глаз или выбила зубы?
Ханна не покривила душой, но все же ей не хотелось возвращаться и отрабатывать целый месяц, выслушивая злобные выпады и ожидая следующий приступ раздражения Маргарет.
– Тогда, - продолжил преподобный, - ты переоденешься
– сказав это, преподобный Поуп с сожалением посмотрел на Ханну.
– Если же они примут, то обойдемся и без ее прощения, - хмыкнул он себе под нос.
Постучав тихонько кулаком по столу, мистер Поуп окончательно пришел в себя и решительно сказал:
– Давай поторопимся, пока еще не стало совсем поздно.
Глава 5
Направляясь к дому четы Гриндл, Ханна всю дорогу не переставала ругать себя. Жизнь показала, что доверие - это дорогая вещь, и для бедных оно обходится слишком дорого. Состоятельным людям легко обмануть или обвести вокруг пальца простого человека, чем они и пользовались. Учитывая совсем не давний свой опыт, эта уверенность в ней только крепла. Чем ближе она подходила к двери, тем оглушительнее билось ее сердце. Ей казалось, что его стук могут услышать другие люди, хотя рядом никого не было.
Уже у самой двери, она пригладила рукой волосы, выдохнула и, задержав дыхание, постучала. Раздались шаги. Дверь открыла все та же неприветливая пожилая женщина, которая была так холодна с ней в прошлую встречу. Увидев, снова на пороге Ханну, с заплаканными глазами и красным носом, женщина презрительно скривила губы и грубо спросила:
– Чего надо?
– ее лицо при этом выражало такую брезгливость, что она почти потеряла дар речи. Однако робеть или показывать оскорбленную гордость сейчас было не время и, пока еще не захлопнулась перед ней дверь, Ханна взяла себя в руки и ответила:
– Я пришла, чтобы приступить к работе.
На нее недоверчиво посмотрели, а потом, немного помолчав, женщина сказала:
– Подождите здесь.
– и захлопнула дверь. Ханна осталась ожидать на улице.
– Вот глупая!
– сорвалось у нее, - Какая же я идиотка!
В глазах защипало, но не успела она разрыдаться от жалости к себе, как дверь снова открылась:
– Проходите в кабинет.
– сухо бросила прислуга.
Поднимаясь в кабинет мистера Гриндла второй раз за день, Ханна почувствовала себя несчастной и полной отчаяния. Если в прошлую встречу в случае отказа она ничего не теряла, то в этот раз от его порядочности зависело ее будущее, даже вся ее дальнейшая жизнь. В подавленном состоянии она снова вошла в кабинет. Дверь тихо закрылась.
– Ну, надо же, - снова разговор начался с насмешки.
– судя по вашему виду и стремительному возвращению, надо думать, что Маргарет привела веские доводы и вы решили остаться у нее в услужении?
– Нет.
– тихо отвечала Ханна.
– я ушла. Надеюсь, что вы тоже не переменили
Наступила тишина.
– А я думал, что Мэри перепутала, когда сообщила мне о вашем скором возвращении и желании поговорить о работе.
– он откровенно издевался.
– Нет, мистер Гриндл, я бы хотела приступить в работе, - медленно, но отчетливо повторила Ханна. - Ваше предложение еще имеет силу?
– спросила она, пытаясь скрыть страх и дрожь в голосе.
– А если нет, что вы будете делать?
– спросил мужчина, напустив на лицо циничную ухмылку.
От его слов у нее екнуло сердце, и кровь отхлынула от лица, из-за чего оно стало почти белым. Заметив, что его шутки, достигают цели, мистер Гриндл остался доволен.
– Ну, что же вы молчите, Ханна?
– допытывался он.
– Вам ведь больше некуда идти?
Ханна отрицательно покачала головой, показывая, что он прав.
– Я, право, уже смирился с тем, что вы сможете приступить к работе только через месяц и Сью - служанка, которую вы должны будете заменить, уже дала согласие отработать этот месяц, пока вы будете улаживать свои дела.
– он сидел, положив ногу на ногу, и постукивал пальцем правой руки по столу.
– Ах да, забыл уточнить, Маргарет дала вам рекомендательные письма?
Ханне поняла, что он наслаждался сложившейся ситуацией. Не каждый же день решается судьба человека, пусть даже простой служанки. Он продолжал стучать пальцем и улыбался, откровенно разглядывая ее с головы до ног. Ей нечего было ему ответить, он и так все знал. От такого поворота событий она не смогла сдержаться, слезы полились сами. Она расплакалась. Однако, Айзек Гриндл не унимался:
– Предполагаю, Маргарет не только дала хвалебные рекомендации, но и оказалась великодушной хозяйкой, оценившей ваше трудолюбие и чистоплотность. А?
– продолжал он издеваться, прекрасно осознавая, что делает ей больно.
– Судя по синяку, сияющему на вашем лбу, как звезда на рождественской ели, такой благодарности и щедрости вы даже и ожидать не могли?
– он открыл портсигар, достал сигару и закурил, выпуская облачко сизого дыма.
Ханна рыдала, уже не сдерживаясь. Ей было стыдно рыдать, как ребенок, но она не могла остановить слезы. Удавалось сдержать всхлипы лишь на несколько мгновений, но потом еще более сильный всхлип все-таки прорывался, и выходило еще хуже, чем было.
– Лучше уж плакать красиво, - почему-то такая мысль неожиданно пришла ей в голову, от которой Ханне стало одновременно и смешно, и грустно.
– Такая трагическая ситуация, а в голове только такие дурацкие мысли.
– но ничего более дельного в ее уставшую и многострадальную голову не приходило.
Красиво плакать Ханна умела с детства, что ее не раз выручало. Всю силу и значимость своего необыкновенного умения она ощутила еще в приюте, когда разрыдалась на благотворительном вечере перед попечительским советом. Дело закончилось тем, что попечительница приюта - миссис Брэдлоу не смогла равнодушно смотреть на слезы хорошенькой девочки, и под влиянием эмоционального порыва решилась взять ее на воспитание, пока жестокая действительность приютского быта не коснулась своим тлетворным влиянием маленького ангела.