Третья девушка
Шрифт:
После второй порции виски он еще кое-что выложил:
«Хотите знать мое мнение, так это она пальнула в проходимца, который к ней шляется. По-моему, они сцепились, и она постаралась его пристрелить. Вот что я думаю. Ну да молчание — золото, вот я и помалкиваю. Спроси меня кто-нибудь, так я скажу, что понятия не имею, о чем они».
Мистер Гоби умолк.
— Любопытно! — сказал Пуаро.
— Так-то оно так, но ведь все это может быть сплошным враньем. Больше никто вроде бы ничего про это не знает. Про что поговаривают, так это про шайку малолетних хулиганов — дескать, забрались ночью во двор и устроили драку. С поножовщиной.
— Ах, так! —
— Девушка действительно могла поскандалить со своим дружком, пригрозила пристрелить его. Микки услышал. А в этот момент в чьей-то машине выхлопная труба бабахнула. Вот у малого все и перепуталось.
— Да, — сказал Пуаро и вздохнул, — и такое возможно. Мистер Гоби перевернул страницу своей записной книжки и поискал глазами очередного наперсника. Теперь его выбор пал на электрокамин.
— «Джошуа Рестарик лимитед». Семейная фирма. Существует более ста лет. В Сити на хорошем счету. Солидная, надежная. Никаких рискованных операций. Основана Джошуа Рестариком в тысяча восемьсот пятидесятом. После Первой мировой войны большие капиталовложения за границей. Главным образом в Южной Африке и в Австралии. Саймон и Эндрю Рестарики — последние в роду. Саймон, старший брат, умер около года назад. Потомства не оставил. Жена умерла за несколько лет до него. Эндрю Рестарику никогда на месте не сиделось. В делах ни малейшего прилежания, хотя все говорят, что был очень способным. В конце концов сбежал с какой-то женщиной, бросив жену и пятилетнюю дочь. Уехал в Южную Африку, побывал в Кении и еще в нескольких странах. Развода оформлено не было. Его жена умерла два года назад. Перед смертью долго болела. А он много путешествовал и везде вроде бы умудрялся делать деньги. Концессии» на полезные ископаемые. За что бы ни брался, все приносило прибыль. После смерти брата, видимо, решил, что пора остепениться. Женился во второй раз и — видно, совесть проснулась — вернулся, чтобы дочь не жила сиротой. Сейчас они живут у его дяди, сэра Родрика Хорсфилда. Но временно. Его супруга ищет подходящий дом по всему Лондону. За любую цену. В деньгах они купаются. Пуаро вздохнул.
— Да, я знаю, — сказал он. — Судя по вашим сведениям, это семейство весьма удачливое. У всех есть деньги. Все выходцы из почтенных семей и пользуются всеобщим уважением. Именитые родственники. Прекрасная репутация в деловых кругах. И лишь одна туча в ясном небе. Девушка, у которой «не все дома», девушка, которая завела сомнительного дружка, неоднократно получавшего условные сроки. Девушка, которая, вполне возможно, пыталась отравить свою мачеху и либо страдает галлюцинациями, либо совершила преступление! Нет, она решительно не вписывается в благостную картину, которую вы мне только что нарисовали.
Мистер Гоби скорбно покачал головой и сказал неопределенно:
— Во всякой семье есть кто-то…
— Нынешняя миссис Рестарик еще совсем молода. Полагаю, бежал он не с ней?
— Нет-нет. То его увлечение тянулось недолго. Судя по всему, редкостная была мерзавка, и к тому же еще и скандалистка. Надо было быть последним дураком, чтобы с ней связаться. — Мистер Гоби закрыл записную книжку и вопросительно взглянул на Пуаро, — Еще что-нибудь от меня требуется?
— Да. Мне хотелось бы побольше узнать про, покойную миссис Эндрю Рестарик. Она долго болела и постоянно лечилась в больницах. В каких больницах? Психиатрических?
— Вас понял, мистер Пуаро.
— И не было ли в роду душевных болезней. С обеих сторон.
Концессия — договор, заключаемый государством с частным предпринимателем или иностранной фирмой на эксплуатацию земельных и других угодий и полезных ископаемых.
— Проверим, мистер Пуаро. — Мистер Гоби встал. — Ну, так я пойду, сэр. Доброй ночи.
После ухода мистера Гоби Пуаро некоторое время сидел задумавшись. Несколько раз он поднимал брови: что, если?.. Да, что, если…
Он спешно набрал номер миссис Оливер:
— Я уже предупреждал вас, чтобы вы были осторожны. Так вот я повторяю: осторожность прежде всего.
— Это в каком смысле? — спросила миссис Оливер.
— В том смысле, что вам может грозить опасность. Как всякому, кто вздумает лезть туда, куда его не просят. В воздухе пахнет убийством, и я не хочу, чтобы вы стали жертвой.
— А вы получили сведения, о которых говорили?
— Да, — сказал Пуаро, — кое-какие получил. Правда, пока на уровне сплетен, но, видимо, в Бородин-Меншенс все-таки что-то произошло.
— А почему вы так решили?
— Кровь во дворе, — ответил Пуаро.
— Неужели? — воскликнула миссис Оливер. — Прямо-таки заглавие старомодного детективного романа. «Пятно на лестнице». Теперь ведь приходится придумывать что-нибудь вроде «Она призывала смерть».
— Возможно, никакой крови во дворе не было. Возможно, это плод слишком живого воображения швейцара-ирландца.
— Скорее всего кто-то разлил молоко, — заметила миссис Оливер. — Как он мог разглядеть в темноте? Но что все-таки произошло?
Пуаро не стал отвечать, а продолжил свои рассуждения:
— Моя посетительница сказала, что, «кажется, совершила убийство». Может, это как раз то самое убийство?
— Вы думаете, она кого-то застрелила?
— Можно предположить, что она в кого-то стреляла, но — только слегка задела. В результате — несколько капель крови и никакого трупа.
— Ах, — вздохнула миссис Оливер, — ваше предположение не слишком убедительно! Ведь если бы этот кто-то убежал, вам разве показалось бы, что вы его убили?
— C'est difficile [31] , — сказал Пуаро и повесил трубку.
— Я уже немного беспокоюсь, — сказала Клодия Риис-Холленд.
Она налила себе еще кофе из кофеварки. Фрэнсис Кэри широко зевнула. Они завтракали на кухоньке своей квартиры. Клодия была уже одета и готова к выходу. Фрэнсис еще не сняла пижаму, только накинула поверх нее халат. Нерасчесанные черные волосы падали как им заблагорассудится, закрывая один глаз.
— Из-за Нормы, — продолжала Клодия. Фрэнсис опять зевнула.
31
Это трудно (фр.)
— С какой стати? Рано или поздно она позвонит или просто вернется.
— Ты думаешь? Знаешь, Фрэн, мне как-то не по себе: что, если…
— Не понимаю, почему ты нервничаешь, — сказала Фрэнсис, налила себе еще кофе и не слишком охотно отхлебнула его. — В конце концов, мы за нее не отвечаем, верно? И вообще, мы совсем не обязаны приглядывать за ней, кормить ее с ложечки и все прочее. Она просто квартирует с нами. Ты ей, что ли, мамочка? Нет, я беспокоиться не стану.
— Ты, конечно, не станешь. Ты ведь никогда ни из-за чего не беспокоишься. Только мое положение немножко не такое, как у тебя.