Тревожные облака. Пропали без вести
Шрифт:
– Земля!..
Саша вынимает из кармана огрызок карандаша и смятые, припасенные для письма листки бумаги и набрасывает контур темнеющей на горизонте земли.
– Точно!
– просиял Виктор.- Значит, не мираж. Земля-а-а!
– закричал он что есть силы.
Теперь и старпом подтверждает: в бинокль видна заснеженная земля.
Вся команда выползает на палубу.
– Земля! Тепло! Чего еще надо?!
– захлебывается словами Виктор.- Я говорил, купаться буду, вот и буду, скажи ты, Санек, правда, говорил?! Это, ребята, ко дню моего рождения подарок! Моя удача!.. Как высадимся, я бутылку коньяку куплю. Две! Живем, братцы!
Старпом встал за штурвал. Ночной океан покладист, тих, и надо сделать так, чтобы каждая секунда приближала их к земле. Только ‹бы не налетел северо-западный ветер, не то их опять унесет в океан и земля уйдет из-под самого носа.
– Чур!
– говорит возбужденно Виктор.- Я швартуюсь!.. Вместе с Сашей,- добавляет он, трезво оценивая свои силы.
А Петрович с опаской думает о ветре, который в один миг может лишить их этой надежды. Как раз на рассвете чаще всего и задувает проклятый норд-вест…
Он подзывает механика и приказывает ему завести машину. Хорошо, что оставили на крайний случай немного горючего: если вблизи острова окажутся рифы, без машины, к нему не подойти.
Кок и Виктор сопровождают дядю Костю в машинный отсек, ему одному не отдраить барашки люка. Равиль и Саша запускают в лунное небо ракеты, размахивают факелами фальшфейеров. Каждому хочется действовать: в такую минуту не усидишь на месте. Все ждут, когда послышится знакомое фырчание мотора и катер мелко-мелко задрожит, стряхивая с себя сонную одурь.
Равиль впился взглядом в темнеющую на горизонте землю. Никто не упадет на нее, никто не обнимет холодные камни, а он обнимет… Пусть смеются над ним,- он во всю силу своих рук обнимет родную землю, гальку, песок, снег… Слезы туманят глава матроса.
– Камчатка?
– опрашивает он сдавленно у Саши.
– Скорее всего, остров Медный. Это Командорские острова.
– Там что же, медные рудники?
– Нет, другое хозяйство,- улыбнулся Саша.- Морские котики, песцы…
– Но люди там есть?
– тревожится Равиль.
– Люди везде есть. Наш радист Аполлинарий родом с острова Медного…
Равиль успокаивается.
Но сможет ли он вернуться на катер, после того как побывает на твердой земле? Трудно сказать… Виктор, тот сможет. Он чудак, и сейчас, в такую минуту, думает о том, дадут ли ему швартоваться…
Как долго молчит машина! Трое пошли туда, .а толку никакого.
Петрович что есть силы дует в -переговорную трубку. В машинном отделении никто не откликается, видно, выпал сигнальный свисток.
Но вот из машинного возвращается дядя Костя.
– С машиной все,- докладывает он невесело.- Стартер не берет.
Вытирая на ходу вымазанные в масле руки, механик задом сползает в кубрик. Виктор задраивает люк машинного. Теперь - накрепко! Стартер давал только пол-оборота, и как ни грели остывшую машину, она не хотела работать. Это омрачает радость, но земля все-таки близко, и они так или иначе постараются подойти к ней.
Всю ночь шли к острову. Шли галсами. Саша умело управлял парусом. Изменчивые, слабые порывы восточного и южного ветра позволили немного приблизиться к скалистому берегу.
Когда рассвело, в полукабельтове показался риф-гладкий, плавно очерченный бугор. Катер медленно приближался к рифу, словно целясь в него форштевнем. Кок первым обратил внимание на то, что легкая волна не разбивается о подножие камня, он будто колышется, тихо, почти неприметно колышется в спокойном океане.
– Это кит!
– крикнул Саша, когда их_ разделяло уже не больше ста метров.
– Кашалот,- уточнил кок.
Катер шел прежним курсом, и Виктор, забравшись на рубку, увидел мощный хвостовой плавник кашалота.
– Эх, завести бы ему под хвост буксир,- громко прошептал он, точно боясь спугнуть добычу,- и захлестнуть! Вот мяса-то!
– Попробуй, заведи,- сказал выглянувший из рубки Петрович.- Костей не соберем. Забирай левее!
– приказал он стоявшему на шкотах Саше.
Кашалот не подавал признаков жизни. Виктор слез на палубу, с грохотом обрушив пожарное ведро, и кинулся к старпому.
– Петрович!
– взмолился он.- А если кашалот мертвый? Пойми, сколько добра: станем к нему на прикол и заживем, а?.. На комбинате не поверят - без гарпунов, без пушки кита взяли.
– Не поверят, слушать некого будет. Мы его обойдем, Витя, присмотримся…
Катер отвернул на запад. Туша кита темнела теперь с правого борта.
А если гарпуном убили, а взять не смогли? Или касатки затравили?
– упорствовал Виктор.
– У касаток аппетит похлеще твоего,- заметил кок,- эти агрессоры до костей обгладывают, а он, видишь, целехонький… Эй, курибан!
– закричал кок, сделав такое движение, будто бросает киту конец для швартовки.- Крепи конец, курибан!
И, словно обидевшись на кличку «курибан» - так на Курилах полунасмешливо, на японский лад, именовали береговых матросов,- кашалот с силой пушечного выстрела ударил хвостовым плавником по воде и проплыл мимо, едва не опрокинув катер.
– Да-а, серьезное хозяйство!
– пробормотал Виктор, припав к леерной стойке.- Китобойца бы сюда!
Кашалот медленно уходил на юг.
– Эй, не уходи!-закричал Виктор.- Я коньяком угощаю.
Виктор не умел подолгу огорчаться, да и стоило ли падать духом, когда рядом с ними земля и, конечно же, человеческое жилье, еда и - кто знает?
– может быть, и обещанный команде коньяк. Хватит с них, хлебнули они горя!
Но вскоре стало очевидным, что это не Камчатка и даже не Командоры, а маленький гористый островок. Он лежал перед ними весь как на ладони. Пологая западная часть острова оканчивалась рифами, между которыми сердито пенились буруны.