Тревожные облака. Пропали без вести
Шрифт:
Вареная капуста показалась изголодавшейся команде вкусной. Она чуть кислила, так. что можно было есть без соли. Знай проглатывай теплую, приятно тяжелящую кашицу».
С миской дымящейся капусты в руках кок выбрался на палубу и явился к Петровичу в. рубку.
– Возьми, Петрович!
– он протянул миску старпому.- Согрей кишку.
Старпом невольно принюхался к йодистому запашку, и руки его уже готовы были оторваться от штурвала.
– Анархия!
– крикнул он вдруг, отводя глаза от миски.- Совсем распустились!..
Коля повернулся по-военному, щелкнул каблуками и едва не вывернул капусту на палубу. Прикрыв плечом дверь рубки, он с наигранной свирепостью посмотрел на Виктора.
– Тебя сколько звать?
– Он ткнул миску матросу.- Хожу вот, ищу тебя!..
– Я мяса хочу, Коля,- печально сказал Виктор.- Видал, сколько мяса на берегу?
Капуста тяжело легла в отощавшие желудки. Одолевал сон, а еще сильнее хотелось курить. Даже у Саши, уже отвыкшего от курева, заныло под ложечкой. Откуда-то появилось несколько пересохших лавровых листиков. Кок снова пустил в ход каликановскую трубку.
– Небось «Казбек» закурил бы?
– спросил механик у Саши.
Саша упрямо мотнул головой, хотя от одного только слова «Казбек» чуть закружилась голова. С дяди Кости станется спрятать в какой-нибудь потайной уголок пачку папирос.
Но нет, Саша не закурит, слово надо держать.
Дядя Костя и впрямь развязывает какую-то замасленную тряпицу. В ней окурки, не «Казбека», правда, а «Севера», но все же окурки. Попадается и «Беломор». Они пахнут настоящим табаком. Такую гильзу приятно подержать во рту, чуть прижать губами, вдохнуть табачный аромат. А стоит зажечь ее - и на третьей затяжке все перешибает запах горящей бумаги.
Коля Воронков тоже решил «перекантоваться» на «Казбек». От трубочного крошева его вдруг замутило - может быть, окурок поправит дело. Он долго выбирает окурок «пожирнее» и прячет его за ухо.
– Это Петровичу,- объясняет кок.- Для него это вроде лекарства.
Себе Коля берет первую попавшуюся гильзу. Курит озорно, сбивая воображаемый пепел и артистически морща переносье. Потом без стона валится на тюфяк и лежит, скорчившись, обхватив руками живот.
– Коля!
– тормошит его Саша.-Чего ты, Коля?
Кок открывает бледное, перекошенное болью лицо, на лбу крупные капли пота.
– Отравился, что ли?- спрашивает Саша.
– У меня… своей кислоты… многовато,- тяжело дышит кок,- и капуста, видишь, не сладкая… Соды бы мне!..
Соды в аптечке нет, ее всю и перевел кок, которого постоянно мучила изжога.
– Вот поедет Витя на остров… за коньяком,- превозмогая боль, шутит кок,- пусть .там соды в аптеке прихватит… рублей на сто.
Кто его знает, когда еще другую аптеку найдем…
Все добродушно смеются. О чем печалиться сытым людям?
Виктор не раздевается, он все еще напряженно ждет какого-то чуда. Что-нибудь да случится, непременно случится. Не может быть, чтобы остров, до которого рукой
– Витя, ты купаться обещал?
– поддевает его механик.
– А что?
– упрямится Виктор.- Разрешил бы Петрович…
– Как же, жди, разрешит!
– говорит Саша.- Тебе теперь и трех метров не проплыть.
Эх! Даже Саша не понимает его. Поручили бы ему добраться до острова, уж он доплыл бы, раз нужно.
Виктор поднимается на палубу к старпому.
Эта ночь не похожа на вчерашнюю. Луна показывается изредка, чтобы вахтенный мог удостовериться, что остров все еще рядом. Но тучи, бредущие с юга, закрывают луну, и океан темнеет. Ночью соседство рифов опасно. Петрович увел катер на расстояние полутора-двух кабельтовых от берега.
– Петрович, может, еще ракет попробовать?
– спрашивает Виктор, заглядывая в рубку.
– Валяй! Пробуй!
– говорит тот с сомнением.- Только парочку, не больше.
– Есть две ракеты!
– обрадованно повторяет Виктор и спускается в капитанскую каюту, где сложены штурманские запасы.
После первой ракеты Виктор долго ждет ответного сигнала. Где-то у вершины острова ему почудился отблеск. Может, это снежный наст в узком распадке или на вершине горы отразил свет ракеты? Или на острове все-таки есть люди?
Виктор упрямо ждет, но проходят долгие минуты, и остров по-прежнему лежит темный и безгласный. Тогда он запускает вторую ракету и снова ждет, ждет чего-то, напряженно вглядываясь в темноту.
Голод вдруг одолевает его с небывалой силой, Зря он не съел третьей миски,.. Не плохая штука морская капуста… Виктор вспоминает кока, скрюченного на тюфяке… Лежит, как подросток, с худым затылком, только уши торчат, большие, словно выросли за время беды. «Как же быть Коле, если его корчит от капусты? Бедняга!» - сочувственно думает Виктор и спускается в кубрик. Может, он успеет перехватить еще немного капусты до своей вахты. Наварили столько, что сразу и не съесть…
19
Обогнуть остров оказалось не просто.
Слабый ветер едва позволял катеру преодолевать течение и медленно, с неторопливостью часовой стрелки, двигаться на северо-запад.
Дни стояли теплые, но тусклые, будто на океан и каменистый остров набросили пыльную кисею. Катер прополз мимо рифа, едва не чиркнув бортом о скользкий, поросший полипами камень. Саше захотелось вдруг прыгнуть на риф, вцепиться пальцами в расщелины, вскарабкаться на неровную площадку и сбросить с себя власть океана, хоть на короткое время ощутив под ногами землю. Но когда катер поравнялся со скользким рифом, через который перекатывались волны, Саша понял, что и этот риф - только частица всевластного океана.